Так, а это что такое? Тот самый подозрительный рядовой из новых, единственный из всей колонны умудрившийся не потерять сапоги, налетел на двоих перекрашивающих "моего" немца и пытается вырвать банку с краской, которой уже замазали почти всю звезду. Аккуратно, кстати, замазали.

‑Что здесь происходит, товарищи бойцы? ‑ спросил я приблизившись.

‑Товарищ старший лейтенант, да вот налетел этот… ‑ сказал, было один из солдат.

‑Да как вы смеете закрашивать опознавательные знаки Красной армии! Под трибунал пойдёте старший лейтенант! ‑ повернулся ко мне непонятный рядовой.

‑И с каких это пор красноармеец угрожает трибуналом командиру Красной Армии? ‑ спросил я "рядового". На поляне мёртвая тишина.

‑Я не красноармеец к вашему сведению. Я полковой комиссар Шульгин из штаба ЗапОВО. И с этого момента я принимаю командование этим отрядом!

Круто!

‑Потрудитесь объяснить, что вы делали в колоне пленных среди красноармейцев? Где ваша форма и документы? ‑ спросил я. Хотя какая на хрен разница, что он скажет. Выбросил он документы или сжёг. От формы избавиться тоже не проблема. Только сапоги вот оставил. Впадлу ему было босиком…

‑ Вяжем его парни! Провокатор это! и Диверсант ‑ проорал Саня и бросился на "комиссара", но добежать не успел, я при помощи одного из маляров уже свалил "мутного".

Ника

‑ Товарищ, прав! ‑ начала я, осторожно подходя к взъерошенным мужикам. ‑ Он ведь добра всем хочет? Правда, товарищ комиссар? А добро, как известно, выражается в том, чтобы нарисовать красные звезды везде, где надо и где не надо тоже и под фанфары дружными колоннами пойти в плен к фашистам! А там, можно и скосить под рядового, до поры до времени ‑ это называется военной хитростью. А то же самое, но без его ведома ‑ предательством Родины…

‑ Я комиссар Красной Армии, а вы ‑ пособники фашистов! Это вас надо под расстрел.

‑ Командование Красной Армии, наверное, дает разные приказы комиссарам и красноармейцам. Красноармейцам ‑ сражаться с Гитлеровской Германией вторгнувшейся на территорию Советского Союза, а комиссарам ‑ всячески способствовать немцам?

‑ Ты женщина! Что за бред ты несешь? Я выполняю свой долг перед Родиной.

‑ Абсолютно верно выполняешь! ‑ я даже кивнула, глядя, как солдаты столпились вокруг полянки и внимают нам. ‑ Сейчас ты хотел взять командование подразделением, о целях и задачах которого, ты не имеешь ни малейшего понятия. И следующий же твой приказ выведет эту часть под огонь фашистов. А уж звезды на немецкой технике их очень впечатлят. Тут даже в плен брать не будут! Расстреляют не глядя. Ты этого добивался! ‑ внезапно заорала я. ‑ Сколько колонн ты уже подвел под расстрел? Почему скрывался среди красноармейцев! Где ТВОИ ромбы?

‑ Я… я ‑ перепугался "мутный". ‑ Я еще…

‑ Ещё?! Ещё никого? Чей приказ выполнял?

‑ Родины! ‑ закричал тот в ответ.

‑ Где же твоя родина? Там или здесь? Ты уже снял с себя ЕЕ знаки! И ты говоришь про Родину?

‑ У меня выбора не было…

‑ Выбора? Быть расстрелянным самому или привести под расстрел других? И ты выбрал жизнь? Ты купил ее ценой жизни этих мальчишек? Или наших жизней?

Я краем глаза увидела, как начали отворачиваться солдаты. Мои мужики нагло ухмылялись. Ну, все, репутация у комиссара ни к черту. Можно дальше и не колоть. И так стоит на коленях чуть ли не плачет.

‑ Пожалуйста, не расстреливайте меня. Я искуплю… Я жить хочу…

Мужчины, стоящие на коленях в соплях и слезах вызывают у меня инстинктивное чувство брезгливости.