— А кто Берлин берет?

— Штурмовая армия генерал-лейтенанта Горбатого. На фронте Черниховского осада.

— Только армия?! — искренне удивился я.

— Да в этой армии людей больше чем в моем фронте.

— Не понял.

— У нас не было Сталинграда как в твоем мире, поэтому не было и "кузницы кадров".

— А Минск, Львов и Гданьск?

— Там были мелкие очаги, но ты прав, бойцы и командиры прошедшие горнила боев в этих городах прошли отличную выучку и получили громадный боевой опыт… кто выжил.

— Ладно, мы об армии Горбатого говорили, — напомнил я.

— Его армия была специально создана и обучена для взятия городов. Четыре корпуса не считая средств усиления. В тех же городах про которые ты вспомнил, отметились и его части, так что у армии за прошлый год набрался огромный опыт. Сейчас стоят на подступах, но внутрь не идут.

— Почему?

— Приказа входить в город еще не было. Это же не твой мир, торопиться нам не надо. Союзников к Берлину уже никто не пустит. Вот войска и стоят, ожидая, что те сами сдадутся. Бесноватый все визжит по радио, пытаясь натравить на нас свои войска и гарнизон Берлина.

— Долго ждать продеться.

— Мы не торопимся, тем более зима. Продовольствия у них не много, пусть тоже поголодают как жители Ленинграда твоей реальности.

В это время к нам подошли Аля с мамой, нагулявшись по залу разглядывая знаменитостей о делах которых постоянно писали в газетах и крутили на радио.

— Здравствуй, Константин Константинович, — поздоровалась мама с генералом.

— Здравствуйте, — слегка склонил голову в приветствии Рокоссовский.

Мы стояли отдельно, за одной из колонн, поэтому, когда появился Сталин, не увидели, а услышали.

— Идемте быстрее, — поторопила нас Аля.

Сверкая новенькими только час назад врученными наградами, мы направились следом. Мне дали Золотую Звезду Героя с орденом Ленина и орден Боевого Красного Знамени, последнее за "Мертвый мир". Рокоссовский же получил вторую Звезду Героя и два ордена Ленина. Последние за разные победы, просто вручали это все сейчас. В общем ситуация как у меня.

Пройдя вперед, нас пропустили, я одной рукой прижал к себе Алю и слушал речь Сталина. Справа стоял Рокоссовский, а слева рядом с Алей, генерал Василевский, причем неместный, а тот самый из "Мертвого мира". Мы с ним успели поздороваться при первой встрече, когда заходили в зал награждения и обменяться новостями, но поговорить спокойно не успели. Сам генерал за освобождение Китая и помощь не местным китайским войскам был представлен к званию генерал-лейтенанта и награжден орденом Ленина. Насколько я понял, он вот уже месяц как из своей дивизии формирует моторизованный корпус.

Сталин говорил долго, причем это надоело даже моему сыну, он раззявил рот и заорал. Сталин мельком глянул на орущего младенца, так как сам разрешил быть нам с детьми, но намек понял и за пять минут завершил свою речь. Благо Аля быстро успокоила сына.

После Сталина выступили другие секретари, поздравляя всех награжденных с наградами. Наконец это все закончилось и мы разбившись на группки стали беседовать.