– Хотя, – поспешил добавить он, – пол ребенка не так уж важен. Пусть только Шарлотта благополучно решится от бремени и ребенок родится здоровым. Сейчас я не прошу ничего больше.

Как долго приходится ждать! Георг вспомнил то время, когда Ханна рожала ему детей. Тогда он не испытывал такого волнения, быть может только потому, что не знал, в какое точно время это случится?

Нет, надо заставить себя выбросить мысли о Ханне из головы. Она умерла. «Ханна мертва, мертва», – повторил он. Но зловредный голос, который то и дело возникал у него внутри, нашептывал ему: «А мертва ли она, Георг? Ты уверен в этом?»

– Ханна умерла, – вновь повторил он. – Дети находятся в хороших руках, а Ханна умерла… умерла.

«Ты слишком горячишься, Георг, – возражал ему голос. – А что, если она не умерла?..»

– Ханна мертва, – шептал он, стараясь убедить себя в этом.

Георг так и не смог избавиться от нарастающего напряжения. Он не ложился спать, и ранним утром одна из фрейлин сообщила ему, что схватки у королевы участились.

– Это может случиться в любой момент, сир.

В любой момент. Он посмотрел на свои часы. Он должен думать о Шарлотте. Сейчас это самое важное. Он не должен думать ни о ком другом, кроме Шарлотты.

Он молил Бога, чтобы поскорее пришел лорд Кентелуп, поскольку этот почтенный джентльмен по долгу своей службы как вице-гофмейстер должен известить короля, когда ребенок родится. За это он получит щедрое вознаграждение: пятьсот фунтов за девочку и тысячу – за мальчика. Это все, что требовалось от вице-гофмейстера.

Поскорее бы все случилось.

Шарлотта совсем обессиленная лежала на постели. Долго ли еще, спрашивала она себя. Казалось, что все длится бесконечно.

– Который час? – прошептала она.

– Теперь уже недолго осталось ждать, – ответил успокаивающий голос, а кто-то другой тихо сказал ей, что уже почти семь часов.

Семь часов, а когда начались сильные схватки было три.

Шарлотта не кричала, так как понимала, что любой ценой она не смеет допустить этого. В прихожей к каждому звуку прислушиваются фрейлины, они ждут первого крика ребенка.

Она представила себе, как они перешептываются: мисс Чадлей, маркиза, мисс Паскаль, мисс Вернон и, конечно, мадам фон Швелленбург вместе с бедняжкой Хаггердон.

О, нет, они не должны услышать ее криков. Когда рождается член королевской семьи, должна быть только радость. Никто не должен помнить о страданиях. Вот уже скоро родится мой ребенок, уговаривала она себя. И она собрала все свое мужество, чтобы перенести мучительную боль.

Наконец раздался первый крик ребенка, за которым последовали всеобщая суета и возбуждение.

– Ребенок родился! Девочка или мальчик?

Кто-то сказал, что девочка, и лорд Хантингтон, не дождавшись лорда Кентелупа, обязанного принести королю эту весть, помчался в покои короля сообщить ему, что он отец очаровательной девочки.

– А как королева? – спросил король со слезами на глазах.

– Я этого еще не узнал, – ответил ему Хантингтон.

– Меня мало волнует пол ребенка, лишь бы королева была вне опасности, – сказал Георг.

Больше он не мог ждать и поспешил в покои королевы, где акушер Шарлотты мистер Хантер (она настояла на том, чтобы роды у нее принимал он вместо обычной повитухи) приветствовал короля новостью о том, что он стал отцом сильного, крупного и прелестного мальчика.

– Мальчика?!. Но мне сказали, что родилась девочка.

– Ваше Величество, можете убедиться в этом сами. Вряд ли могут быть сомнения относительно пола ребенка.