— Зачем же ему понадобилось такие шутки шутить?

 — Очень просто. Открыл невидимость и исчез, а теперь вернуться не может. Забыл, как это делается…

 — Вздор, Верочка, чистый вздор. Вы готовы поверить в любую чепуху.

 — Сразу видно, что вы не следите за полетом научной мысли. Пришельцы! Наш Аркадий Викторович, если хотите знать, заброшен из иных времен. Очень даже свободно…

 — И что же, он домой теперь полетел или как?

 — Как хотите, так и понимайте.

 — А сестрицу свою нам подкинул, сюда?

 — Лэо Минейч! — Она вскочила и простерла указующий перст на дверь.

 — Ну, не буду, не буду, Верочка! — Он даже закрылся рукой от ее гневного взора. — С вами и пошутить нельзя… Вы больше не звонили Людмиле Викторовне?

 — Нет. Боюсь ее травмировать. Она такая чувствительная…

 — Так, может, он уже и нашелся?

 — Ой ли! — Чарская шумно вздохнула. — Меня бы уведомили. — Тут она снисходительно улыбнулась. — Да я бы и так знала.

 И она подробно поведала Льву Минеевичу, как гадала на пропавшего доктора химических наук. Как раскладывала карты, а трефовый король, то есть Аркадий Викторович, все не выходил, в колоде терялся, а это верный знак, что нет его на земле.

 — И что вы на это скажете? — торжествующе спросила она.

 Но Лев Минеевич ничего не сказал, а только руками развел.

 — Отчего же в шар не поглядели? — осведомился он, кивая на черную бархатную накидку, под которой находился тяжелый литой хрусталь, открывавший перед Верой Фабиановной, по крайней мере она так рассказывала, поразительные видения.

 — Боюсь! — Она зябко поежилась. — Будь он простым человеком, я бы решилась, а так боюсь. Увидишь его в нездешнем тумане, а он схватит тебя и уволокет к себе.

 — Ух! — Лев Минеевич не уставал восхищаться артистическими способностями своей подруги.

 — Вот вам и «ух»! — передразнила она его. — Я так гадала однажды на пропавшего и вдруг белье увидела, которое во дворе после стирки развесила. И что вы думаете? В этот самый момент его соседка вместе с веревкой и уволокла… Там и камчатная скатерть была с царским вензелем. Тоже пропала.

 — В учреждение, где он служит, Людмила Викторовна обращаться не пробовала? — Льву Минеевичу в потусторонних сферах было неуютно, и он поспешил направить разговор на земные темы.

 — Не знаю, право. — Она захлопнула форточку.

 Сразу примолк Рэй Коннифф, неистовствовавший в окне напротив. Успокоился круживший по комнате тополиный пух.

 — Посоветовали бы ей. Вдруг на работе знают?

 — Едва ли… Аркадий Викторович домосед. Он в своем кабинете опыты делал.

 — Нешто можно так? — удивился Лев Минеевич. — Зарплату на службе получать, а опыты на дому производить?

 — Разумеется, — уверила его Вера Фабиановна. — В научном мире с этим не считаются. Лишь бы дело двигалось, результаты были.

 — Великая штука — образование! — позавидовал он. — Небось Аркадий Викторович на хорошем счету у начальства, раз ему такое послабление дали.

 — Простодушный вы человек, друг мой! Разве у нас умеют ценить одаренных людей? — Вера Фабиановна не только близко к тексту цитировала подругу, но даже воспроизводила непроизвольно ее интонации.