Он с сожалением покивал.

— Жаль, что мне нечем вас угостить, — сказал он, — ночь холодная, и вам бы это ничуточки не повредило.

Сила и смелость все время притекали назад ко мне в тело, и, услышав эти слова, я почувствовал себя почти что опять совершенно сильным. Поводов для размышления много, но я совсем не буду о них думать, пока не окажусь в безопасности у себя дома. Я как можно скорее направлюсь домой, не глядя по дороге ни направо, ни налево. Я устойчиво встал.

— Прежде чем я уйду, — сказал я, — есть одна вещь, о которой мне бы хотелось вас спросить. У меня украли черный ящичек с деньгами, и вот уже несколько дней, как я его разыскиваю. Нет ли у вас случайно о нем какой-нибудь информации?

В ту же секунду как это было выговорено, я пожалел, что сказал это, потому что, если передо мной действительно Мэтерс, чудесным образом возвращенный к жизни, он может связать меня с ограблением и убийством его самого и предпринять какую-нибудь страшную месть. Но полицейский только улыбнулся и придал лицу чрезвычайно знающее выражение. Он присел на краешек очень узкого стола и забарабанил по нему ногтями. Потом он посмотрел мне в глаза. Он это сделал впервые, и я был ослеплен, как если бы случайно глянул на солнце.

— Вы любите клубничное варенье?

Его дурацкий вопрос раздался так неожиданно, что я кивнул и непонимающе уставился на него. Его улыбка расширилась.

— Вот если бы у вас тут был этот ящичек, — сказал он, — вы могли бы получить ведро клубничного варенья к чаю, а если этого бы оказалось недостаточно, вы могли бы получить его ванну и лежать в ней в полный рост, а если бы и это количество вас не удовлетворило, вы могли бы получить десять акров земли, намазанных клубничным вареньем по самые ваши подмышки. Что вы об этом думаете?

— Не знаю, что об этом и подумать, — пробормотал я. — Я этого не понимаю.

— Я вам это сформулирую иначе, — сказал он добродушно. — Вы могли бы иметь дом, битком набитый клубничным вареньем, и каждая из комнат была бы полна до такой степени, что дверь бы вам в нее не открыть.

Я сумел только покачать головой. Мне снова стало не по себе.

— Мне ни к чему столько варенья, — глупо сказал я.

Полицейский вздохнул, как бы отчаиваясь донести до меня ход своих мыслей. Потом его выражение стало чуть более серьезным.

— Скажите мне только вот что и больше уж не говорите мне ничего, — сказал он торжественно. — Когда вы тогда в лесу спустились с Плаком и Мак-Кружкиным вниз, каково было ваше личное приватное мнение обо всем, что вы увидели? Сводилось ли ваше мнение к тому, что все там более чем обычно?

При упоминании о других полицейских я вздрогнул и почувствовал, что опять нахожусь в серьезной опасности. Придется быть крайне осторожным. Не понятно, откуда он мог знать, что со мной произошло под властью Плака и Мак-Кружкина, но я ему сказал, что подземного рая не понял и считаю, что даже самая мелочь из того, что там произошло, и та была бы чудом. Даже теперь, вспомнив, что я там видал, я задумался, а не приснилось ли мне все это. Казалось, полицейский был доволен выраженным мною восхищением. Он тихо улыбался скорее себе, чем мне.

— Как и все, во что трудно поверить и что трудно понять, — сказал он наконец, — все это очень просто, и соседский ребенок мог бы это проделать без всякого обучения. Жаль, что вам не пришло в голову клубничное варенье, когда вы там находились, поскольку вы могли получить его целый бочонок бесплатно, и качество было бы экстра или высший сорт, на одном лишь чистейшем ягодном соке, с низким содержанием консервантов или вообще без таковых.

— Просто это не выглядело — то, что я видел.