— Верден, — выпалила Йонела. Сверкнула сердито глазами на недоуменно уставившегося на нее Тьена: — Что? Ты же все равно ему расскажешь. Так лучше я, пока ты все не переврал. Да, это мой муж послал ильясу в ваш дом. Он не хотел никого убивать, только забрать ребенка, но тьмой сложно управлять, даже шеарам. И не нужно осуждать Холгера за то, что он хотел сохранить доброе имя отца. Но вы же настырные, вам, во что бы то ни стало, нужен ответ. Устроили невесть что в моем доме!

Слезы выступили у нее на глазах. Искренние…

— Надеюсь, теперь вы довольны! — закончила сильфида, с неподдельной злостью глядя на Генриха.

И смотрела так, пока он не вышел из комнаты, что-то растерянно бормоча.

Только тогда Тьен отмер.

— Зачем?

Поступок Йонелы был странным. Непостижимым. Памятью мужа она дорожила больше, чем всеми сокровищами Итериана…

— Ему нужен ответ, — проговорила шеари. — А Вердену уже все равно.

Подлетев к двери, она обернулась:

— Не задерживайся, тебя ждут. И можешь ляпнуть там что-нибудь напоследок. В своем духе… для достоверности…

Ей, как и самому Тьену, как и Холгеру, наверное, и всем остальным, чью память не перекроил огонь, не терпелось скорее закончить этот день. И он не стал затягивать с уходом.

Переоделся. Спустился в зал.

Избегая встречаться взглядами с кем либо из сидевших на тронном возвышении, произнес короткую речь, на удивление связную. А в самом конце по совету Йонелы «ляпнул», что женится на человеческой женщине и остается в ее мире. Навсегда.

Прощание состоялось определенно в духе третьего шеара, оставив стихийникам достаточно тем для пересудов. Но не это главное.

Прощание состоялось.

У Кеони была мечта. Их у него было немало, но эта — одна из заветных.

И она, мечта эта, взяла и сбылась.

Сбылась, когда стала ему совершенно безразлична.

За короткое время многое стало пустым и неважным.

— Подумай, — сказал старейший. — Но недолго. Дважды я подобных предложений не делаю.

Лучшая в Итериане школа, где готовили целителей-водников, открыла перед ним двери… образно говоря — ведь в Бездонном озере нет дверей…

— Шеар Этьен рекомендовал тебя как способного целителя, и только из уважения к нему, из благодарности за все, чем мой народ обязан…

В ушах у Кеони до сих пор стояли другие слова: не так давно старейший совсем иначе отзывался об Этьене. И ни о какой благодарности не вспоминал.

— Это весьма лестное предложение для меня, — юный тритон старался говорить сдержанно и почтительно. — Но до начала обучения я хотел бы повидаться с семьей.

Он часто представлял, как вернется на родину героем и будет рассказывать о своих приключениях в свите третьего шеара. Но и эта мечта теперь померкла.

Какой шеар? Какая свита?

Фер оставил его, как только погас огонь забвения. Флейму нужно было восстановить силы, и не исключено, что он попросту спал сейчас где-нибудь в укромном уголке.

Лили сначала говорила о чем-то с правителем, а затем тритон видел ее в обществе послов с Полуденного континента. Альва расточала улыбки и принимала комплименты с таким беззаботным видом, что не знай он правды, решил бы, что и ее память стерло пламя.

Эсея прибилась к стайке соплеменниц. Она избавилась от копья и успела сменить повседневный, немало пострадавший в схватке с ильясу наряд на традиционное для дочерей воздуха платье из полупрозрачного шелка. Кеони и не подозревал, что у нее в гардеробе водятся такие роскошные вещи: нежно-розовое, как цветок персика, воздушное, украшенное искусным шитьем… Чушь! Это не ее платье — еще один обман.