Комментируя неудачную попытку русских перехватить нарушителя, Соединенные Штаты заявили, что это было ре­зультатом «плохого радара, плохих самолетов и плохих со­ветских пилотов» — и добавили к этому списку через не­сколько лет прошедший накануне шторм, который, как считалось, вывел из строя значительную часть советской ра­дарной системы. Результатом, как заявили США, стало то, что советские перехватчики не смогли подойти к корейско­му реактивному лайнеру ближе, чем на 20 морских миль. Тем не менее США никогда не утверждали, что следили за корейским авиалайнером в то время, когда он находился над Камчаткой. Они «наблюдали, как русские вели самолет», то есть, иначе говоря, фиксировали работу советского рада­ра. Но если русские знали, что их истребители находились в 20 морских милях от своей жертвы, приблизительно в од­ной минуте полетного времени, вполне в пределах не только радиуса действия радара, но и различимого визуально, они не могли бы потерпеть неудачу в перехвате самолета.

Более того, навигационные и габаритные огни на само­лете можно было видеть на расстоянии от 50 до 80 миль в середине ночи при безоблачном небе, в условиях, кото­рые наблюдались в то время над Камчаткой. Если совет­ские истребители находились только в двадцати милях от корейского лайнера, они, несомненно, могли бы заметить самолет. Даже с земли самолет был бы отлично виден не­вооруженным глазом, если предположить, конечно, что его навигационные огни были включены. Тот факт, что ни пи­лоты истребителей, ни наблюдатели с земли не видели их, может означать только то, что самолет, был ли это KAL 007 или какой-то другой самолет, летел с выключенными огня­ми. И это, в свою очередь, указывает на то, что он не был невиновным. Если бы это был авиалайнер, он должен был включить все свои позиционные огни, и в особенности про­блесковый маяк.

Если KAL 007 или его имитатор успешно пролетели над Камчаткой, только присутствие поблизости самолета — по­становщика помех EF-111 ЕСМ (самолета радиоэлектрон­ной борьбы, того же самого типа, которые были использо­ваны во время рейда на Триполи и для обмана иракских радаров во время войны в Персидском заливе) могло объ­яснить тот факт, что он не был перехвачен над полуостро­вом. Эти антирадарные самолеты перехватывают сигналы, излучаемые вражеским радаром, изменяют их и посылают назад таким образом, чтобы показать фальшивое эхо там, где нет никаких самолетов, в то время как настоящий само­лет защищен от обнаружения.

Города, поселки и аэропорты Камчатки были хорошо освещены и ясно видимы сверху. Это зрелище должно было бы встревожить пилотов KAL 007 и показало бы им, что они летят над землей, в то время когда они должны были находиться над водой. Над Камчаткой существует зона тур­булентности, которая тоже должна была подсказать экипа­жу KAL 007, что самолет находится не над водой. Мы не знаем, пролетал ли KAL 007 над Камчаткой или нет. Если пролетал, то трудно поверить, что его экипаж не понял, как опасно отклонился от своего курса. Еще труднее поверить, что он не был бы сбит, если бы не одновременное присутст­вие военного антирадарного самолета. Мы сомневаемся, что KAL 007 вообще пролетал над Камчаткой. Если его там не было, то на его месте, возможно, был самолет-имитатор.

Во время пресс-конференции 9 сентября 1983 года мар­шал Огарков заявил, что после полета крылом к крылу с другим самолетом нарушитель проник в воздушное про­странство Камчатки в 16.30 GMT на высоте 8000 метров (26 000 футов). Русские перехватчики были подняты в воз­дух по тревоге в 16.37 и безуспешно пытались его посадить. Самолет-нарушитель покинул Камчатку в 17.08 GMT, сле­дуя на высоте 9000 метров (29 000 футов).

Советский контр-адмирал позднее дал совсем дру­гую информацию о пролете над Камчаткой. Если тщатель­но проанализировать факты, то его отчет и другие совет­ские материалы о событиях подразумевают, что той ночью в этом стратегически важном регионе было отмечено об­ширное американское присутствие:

«Часто поблизости от Командорских островов нахо­дились две или три авианосные группы, которые посылали свои самолеты в направлении нашего воздушного простран­ства.