– Ну, и какие твои действия?

– Сам не знаю. – Он пожал плечами. – Дело в том, что… – Он уставился на маленький завиток на деревянном столе. – Она такая… Я почувствовал…

Ему хотелось сказать Кэт, что впервые после той страшной апрельской ночи он почувствовал, что способен двигаться дальше. Хотелось сказать, что эта женщина отворила внутри него дверцу, прежде наглухо запертую, и что он теперь почти окрылен возможностью снова впустить кого-то в свою жизнь. Но в лице дочери, в ее интонации было что-то, заставившее его замолчать.

– Без сомнения, – снова начал он, спотыкаясь на каждом слове, – эта женщина в меня не влюблена. Но что-то явно происходит. Что-то странное. Как ты считаешь, стоит мне продолжать?

Кэт пожала плечами.

– Зависит от того, что ты будешь «продолжать».

– Разгадывать загадку, – с улыбкой ответил Эдриан. – Только и всего. Послушай, Кэт, уже целый год прошел. Рано или поздно мне надо будет задуматься о том, чтобы двигаться дальше. Не хочешь же ты, чтоб я до конца жизни оставался один?

Кэт опять пожала плечами, ковыряясь в зубах длинным ногтем.

– Не то что я желаю тебе одиночества… Конечно, нет. Но кидаться в омут головой тоже не надо. По-моему, тебе полезна самостоятельность.

– Вот как? Ты совсем за меня не переживаешь?

– Нет, – был ее ответ. – Ты взрослый человек, ты справишься. Вокруг тебя достаточно людей, которые переживают. А я просто жду, когда ты опять засияешь. – И она сопроводила это признание ироническим жестом.

Эдриан сухо хмыкнул.

– Женщина тебе для этого ни к чему. По-моему.

Улыбка Эдриана означала: «Это по-твоему».

– Другое дело, – продолжила Кэт, наматывая на вилку спагетти в соусе, – если тебя просто интригует загадка, а грязных стариковских намерений в отношении этой женщины ты не вынашиваешь. Если так, я готова помочь тебе выследить ее.

– Ты мне поможешь?

– Ага. Загадки – это по мне. – Она опять включила телефон и стала прокручивать большим пальцем сообщения, другой рукой отправляя в рот одну вилку спагетти за другой. – Взять хоть вот это. – Кэт показала отцу телефон. – Она пишет, что возвращается с занятий по кикбоксингу в Хайгейте. Я могла бы проверить курсы кикбоксинга. Ты не против?

– Я очень даже за! Спасибо, Кэт.

– Никаких проблем. – Она улыбнулась. – Только чур без романов, папа. Довольно жен. Пожалуйста.

Мимо него прошествовала молоденькая женщина с младенцем на груди. Младенец крепко спал с повернутой на 90 градусов головкой. Эдриан улыбнулся сначала ему, потом его матери, получил ее ответную улыбку и пошел своей дорогой. Внутри у него что-то шевелилось. Что-то, долгие месяцы пролежавшее неподвижно. Наверное, это было его горе: оно стало таять по краям, как мороженое на прилавке – посередине кусок льда, холодный и твердый, но уголок уже можно отколупнуть, не погнув ложку.

Эдриан, разогревавший на полке в камине томатный суп, повернулся к Перл.

– Какая женщина?

– Та, которую мы видели в мой день рождения. Джейн.

Эдриан почувствовал, что краснеет от упоминания ее имени, и завозился с миской: суп уже закипал.

– Я знала, что ты мне не поверишь.

Он еще раз помешал суп и посмотрел на младшую дочь.

– Я не сказал, что не верю.

– Ты сказал «гм».

– Это в смысле «когда?» Как это? В смысле, ты уверена?

Перл провела ногтями по столу.