Понять детей и предсказать их поведение взрослым бывает трудно даже в благоприятных обстоятельствах. Навыки общения у них ограничены и не развиты, гормоны играют в полную силу, и еще они считают, что все должно случиться и произойти именно сейчас, сегодня, незамедлительно, не думая при этом о долгосрочных последствиях.

В общем, чем больше Куинси выяснял, тем лучше понимал, сколь многое еще предстоит узнать. Проект обещал растянуться надолго. На годы. И все это время, которое он мог бы потратить с пользой для себя, на общение с семьей, придется провести с детьми, убившими детей.

Задача одновременно интриговала и отталкивала, к чему он, впрочем, давно привык.

Загоревшееся табло напомнило о необходимости пристегнуть ремни. Самолет заходил на посадку. Куинси убрал магнитофон и блокнот с записями. Задумчиво нахмурился.

Информации по делу было пока что мало, но некоторые моменты уже привлекли его внимание. Прежде всего расстрел учительницы. Одной пулей, точно в лоб. Надо побольше узнать о ее с Дэнни отношениях. Второй момент – время стрельбы. Почему после возвращения учащихся в классы? На взгляд Куинси, такая стратегия имела целью ограничение ущерба, как если бы стрелок не хотел больших жертв.

И наконец, дознание. Судя по тону голоса, ребенок был в шоке – не самое лучшее состояние для основательного допроса. К тому же и проводившая его полицейская, выбрав верную тактику и попытавшись разговорить мальчика простыми вопросами, использовала слишком много наводящих. С детьми такой прием опасен, поскольку они в этом случае склонны давать не правильный ответ, а тот, которого, по их мнению, ждут взрослые. Обеспокоило Куинси и повторявшееся Дэнни несколько раз упоминание о том, что он «умен». Его определенно требовалось спросить кое о чем еще.

Согласится ли адвокат дать разрешение на еще один допрос? И будет ли местная полиция расположена принять его помощь в расследовании?

Специальный агент по надзору Пирс Куинси улыбнулся.

Местная полицейская встречает федерала с распростертыми объятиями? Едва ли. Он уже делал ставки, каким именно приветствием встретит его Лоррейн Коннер.

– Слушай меня, говнюк. Сбегаешь еще раз к окружному прокурору у меня за спиной – и я свяжу тебя по рукам и ногам, вывезу в поле и лично угощу коровьими лепешками бейкерсвильского производства. Понял?

– Мне просто понадобилась кое-какая информация…

– Ты пытался утащить у меня дело!

– Только после того, как выяснилось, что вам недостает квалификации, чтобы вести его.

Глаза у Рейни полезли на лоб, а на губах появился вкус пены. День не задался с раннего утра, с жесткого и резкого разговора с Эйбом Сандерсом в семь часов. Добиться полной ясности, однако, не получилось, потому уже спустя несколько часов, в начале двенадцатого, у нее возникло неодолимое желание сбить с наглеца спесь и поставить его на место. Да как он посмел просить прокурора отстранить ее от расследования и передать дело в ведение полиции штата?!

Был бы умнее, не стал бы связываться с женщиной, оторвавшей у ночи лишь четыре часа сна!

Рейни вышла из-за стола – точнее, положенного на козлы листа фанеры, – наспех установленного в новеньком «оперативном центре» для бейкерсвильской следственной группы. В действительности командный пункт располагался в мансарде муниципалитета, помещении душном и пыльном, но зато ей удалось конфисковать в офисе мэра кофейник и кулер. Благодаря этим приобретениям новый центр уже мог дать сто очков вперед офису службы шерифа, размещавшемуся на площади двадцать на двадцать футов.

Утро началось для Рейни в половине пятого, с хорошей пробежки. Спалив нервную энергию и избавившись от отложившегося в мышцах напряжения, она отпечатала оставшиеся с вечера отчеты, поговорила с мэром насчет предоставления ее опергруппе дополнительного помещения и приготовилась к встрече с Эйбом.