— С нее станется. — Микульчин вздохнул. — Ну, ступайте уже, дети мои! Дайте мне спокойно помереть.

— Ну если вы настаиваете, глубокоуважаемый папенька, — хмыкнула Сашенька и увернулась от брошенной в нее отцом диванной думки.

— У-у, гадючка моя, — протянул Сергей Васильевич с нежностью.

Михаил Антонович расхохотался.

— Ну и любезности у вас!

— Да, у нас так. Сами породили, а теперь обзываются, — притворно пожаловалась Сашенька.

— Избаловали мы свое дитя, Михаил Антонович, — вздохнула Анна Владимировна. — Только и видимости, что послушна, а на деле — веревки из нас вьет.

— Так хорошая веревка всегда пригодиться может, — немедленно откликнулась дочь и выскочила из комнаты.

— Волосы причеши! — крикнула ей вслед мать. — Вы уж следите за ней, Мишель. И спуску не давайте, если будет неуважительно себя вести.

Михаил Антонович с улыбкой расшаркался.

— Как прикажете, Анна Владимировна!

— А после возвращайтесь к нам ужинать. Непременно! Я ждать буду.

— Мы, — поправил ее муж. — Что это ты за себя только приглашаешь? Это мой любимый друг!

Она рассмеялась:

— Мы вас, Мишель, как игрушку делим. Вот уедете сейчас, уже скучать начнем.

— Ты там по городу-то долго не броди, ничего там нового нет. Как при Петре построили, так и осталось.

— Ну уж, не греши, — оборвала мужа Анна Владимировна. — Очень изменился Петербург, похорошел. Вы еще и заблудитесь, чего доброго.

— А Сашку ему на что даем? Мы ведь с ней весь город исходили.

Михаил Антонович задумчиво поглядывал на слегка устремленный вверх профиль девушки. Что-то было в Сашеньке настоящее и цельное, чего Орлов не мог определить словами, но угадывал сердцем. В Елене это было, потому и женился на ней не раздумывая. И ни разу не пожалел, несмотря на ее физическую слабость и затяжную болезнь.

А Сашенька радовала еще и тем, что энергия так и бурлила в ней. Даже в гостях она с трудом могла усидеть на месте и все время вскакивала: то в окно зачем-нибудь выглянуть, то свою крестную обнять. Княгиня Ольга Павловна не могла глаз от нее отвести.

— Какова моя крестница-то! — улыбалась она. — Таких девиц нынче уж не сыщешь. Все какая-то бледная немочь кругом…

Михаил Антонович соглашался с ней и любовался Сашенькой не меньше. А девушка уже убежала на кухню, чтобы попросить обожавшую ее кухарку угостить Орлова вкуснейшим абрикосовым вареньем, которым славился дом Дмитриевых. Сашенька сама взялась донести вазочку, но, войдя в комнату, она заметила, как по хрустальным граням стекает янтарная капля, и, подхватив ее, сунула палец в рот. Тут девушка увидела, что Михаил Антонович с улыбкой наблюдает за ней.

Смутившись, Сашенька быстро вытащила изо рта палец и незаметно (или ей только так показалось?) вытерла его о платье. Она увидела, как Орлов отвел глаза, чтобы не смущать ее еще больше. Ресницы у него застенчиво дрожали.

«Какой он милый, тактичный, — подумала она с теплотой. — И симпатичный, как… как плюшевый медвежонок! Жаль, что он не мой друг, а папин. Дорого бы я дала, чтобы иметь такого друга!»

Присев к чайному столику, Саша надолго задумалась. Она пыталась понять, может ли разница в возрасте помешать дружбе двух людей. А если им интересно вместе и весело? И потом Михаил Антонович так много рассказывает ей о Франции и других странах, забавляя ее при этом и веселыми историями.

По дороге из одного дома в другой они уже успели выяснить, что оба любят романы Толстого и музыку Бетховена.