Самым поразительным было то, что Дмитрий Оленин совершенно не походил на Микульчина. Потому Саша и оказалась застигнутой врасплох собственными чувствами, когда при одном взгляде на светловолосого, сероглазого юношу у нее замирало сердце.

Впервые они встретились еще прошлой зимой на балу в доме графини Хвостовой, с которой Сашина мать с юности была в большой дружбе. И потому графиня Зинаида Александровна привечала у себя девушку с особой ласкою и исподволь следила, чтобы та постоянно находилась в центре внимания. Впрочем, у яркой веселой Сашеньки и так не было отбоя от кавалеров, желавших потанцевать с ней.

Казалось бы, в таком вихре сменяющих друг друга лиц трудно было заметить того, кто стоял поодаль, ни с кем не танцевал, и вообще держался особняком. Тем не менее Сашин взгляд остановился заинтересованно на одинокой, стройной фигуре у окна.

— Кто это, Зинаида Александровна? — улучив момент, спросила девушка у хозяйки дома, которая, конечно же, знала каждого приглашенного.

— Тебя интересует тот сероглазый красавец? — ласково усмехнувшись, уточнила графиня. — Это молодой Оленин. Дмитрий Владимирович. Необыкновенно хорош! Он долго жил в Париже, и в нашем обществе чувствует себя пока еще неловко. Надо бы его расшевелить!

Графиня выразительно посмотрела на Сашеньку. Смутившись, девушка пробормотала, что это не по ее части.

— Да ведь я не соблазнить его предлагаю! — притворно возмутилась Зинаида Александровна. — Всего лишь занять его разговором, ввести в круг сверстников… Да погоди же, Сашенька, я вас друг другу представлю.

И графиня неторопливо двинулась к Оленину. Оставшись в одиночестве, девушка разволновалась не на шутку. О чем ей говорить с этим незнакомым человеком? Будет ли она ему интересна? Может быть, этот Оленин окажется заносчивым юнцом, ведь он так хорош собой…

Но когда Зинаида Александровна подвела его к Сашеньке, взяв под локоть, Дмитрий улыбнулся так застенчиво, что девушке сразу стало легче.

«Хороший! — обрадовалась она. — Очень милый!»

От смущения Сашенька заговорила небрежным, «светским» тоном:

— Говорят, вы недавно из Парижа?

— Похоже, я пробыл там слишком долго. Я едва не упустил расцвета самого прекрасного, что за это время выросло в Петербурге, — любезно отозвался Дмитрий.

Графиня Хвостова усмехнулась.

— Ну, поболтайте, дети мои! К сожалению, обязанности хозяйки требуют моего присутствия везде и всюду одновременно.

Оставшись наедине, они сначала оба растерялись, но Сашенька нашлась первой.

— Я еще не бывала в Париже. Так ли там чудесно, как рассказывают?

— Даже лучше! — отозвался Оленин с жаром. — Когда вы увидите Париж собственными глазами, вы полюбите его на всю жизнь. Хотя Петербург тоже потрясающе хорош, — добавил он.

Саша прищурилась:

— Это вы всего лишь из любезности так говорите?

— Что вы, я не склонен к притворству.

— Неужели?

Ей было приятно это слышать, ведь Сашенька всегда любила в людях откровенность. Она вообще не выносила все неестественное, искусственное, подражательное. Например, театр. Другое дело — музыка! Там все было неподдельно, искренне. Правда, опера тоже казалась Сашеньке сплошным ломаньем и кривляньем. Но этим убеждением она не делилась ни с кем, дабы не прослыть невеждой.

Дмитрий чуть склонил к ней голову и понизил голос, который зазвучал еще более волнующе.

— У вас есть основания мне не верить?

Почувствовав, как заливается жаром щека, обдаваемая его дыханием, Сашенька торопливо ответила:

— Нет, никаких!

— Или, может, слухи прибежали впереди поезда? Верно, вам успели наговорить обо мне что-то дурное?

В тот момент у нее впервые закрались сомнения: «Надо же, он опасается слухов! Что такого ужасного я могла бы узнать о нем от других людей?»

Постаравшись выдержать пристальный взгляд Оленина, она медленно процедила:

— Я ничего компрометирующего о вас не слышала.