— Что-то опять не так, Розлинн? — участливо спросила Френсис.

— Ничего, все в порядке, — раздраженно ответила Розлинн, но потому добавила спокойно и решительно, ни секунды не раздумывая о том, стоит ли говорить это при незнакомке. — Я не собираюсь опять танцевать с этим лордом Бредли, Френсис. Он отдавил мне все ноги. Клянусь тебе, что я не пойду… Я упаду в обморок, и тебе будет за меня очень стыдно. Поэтому ты должна извинить меня, в общем я собираюсь скрыться от него.

И, радуясь, что хоть на какое-то время она может исчезнуть, приняв такое самостоятельное решение, она одарила женщин обольстительно-таинственной улыбкой и в мгновение ока затерялась в толпе, оставив им почетную дипломатическую миссию — самим объясняться с лордом Бредли и отвечать на вопрос, как это очаровательная Розлинн смогла так быстро исчезнуть?

Розлинн быстро прошла к одной из открытых дверей и вырвалась наружу, на террасу. Свет из окон бального зала падал на прелестный, освещенный луной сад. Перед Розлинн расстилалась большая лужайка, в самом потаенном уголке которой она увидела каменную террасу. Там, слава Богу, никого не было. Она еще раз оглянулась, чтобы удостовериться в том, что ее исчезновение никого не переполошило в зале. Чуть приоткрыв дверь, Розлинн увидела, как неуклюжий лорд пригласил кого-то на танец. И Розлинн поздравила себя: теперь ее ноги были спасены. Как раньше она не подумала о том, что можно выйти в сад?! Свежий ветер принес ей успокоение, и все тревожные и неясные мысли стали не то что понятнее, но как-то отдалились и перестали волновать. Она с радостью отдавалась этим нескольким минутам одиночества — чтобы забыться и ни о чем не думать, позволить своей душе унестись вдаль на нежных волнах вальса, лившихся к ней сюда, в сад из зала.

Мягкий золотистый свет из окон и открытых дверей рассек на ровные квадраты к каменную террасу, и волнующий таинственный и влажный сад. Тут, на террасе были разбросаны несколько кресел, стол. Но они были слишком заметны и Розлинн мудро обошла их.

В скрытом от посторонних глаз уголке террасы Розлинн увидела скамью под вьющимися ветвями деревьев, низко опущенных к земле. Свет от дома и лунная дорожка не трогали эту скамейку; она, казалось, была в глубине мрака, заслонялась этим мраком, оберегала свое одиночество. Кроны деревьев не давали лунному свету открыть эту тайную скамейку. Как замечательно! Она сможет поднять ноги на скамейку и отдохнуть. Розлинн уже предвкушала момент, но перед ней встало еще одно препятствие: скамья и вожделенная тень находились в нескольких футах от Розлинн, а эти футы земли были ярко освещены, и кто-нибудь, случайно остановившись у окна, мог, не напрягая зрения, увидеть ее, бегущей в это укрытие. Секунду она колебалась — в конце концов, это действительно абсурдная затея, но Розлинн быстро поняла, как ей необходимы несколько минут передышки.

Внезапно она почувствовала, как кровь стынет в жилах. Скамейка, этот достигаемый рай, ее скамейка, была уже кем-то занята. Она так разозлилась, что не заметила, как остановилась в самом освещенном месте сада и не сводила глаз со смутного очертания, кажется, мужской ноги в черной брючине. Другая нога, была, вероятно, закинута на скамью. Человек сидел в той позе, в которой мгновение назад мечтала замереть она сама. Розлинн взглянула, тщательно изучая согнутую в колене ногу, затем перевела глаза выше, увидела бедро, полусогнутый корпус незнакомца, и поняла: ему, несомненно, было очень удобно. Потом она разглядела предплечье и руки, охватившие колено, расслабленные пальцы, длинные и изящные — все эти детали были хорошо видны лишь потому, что контрастировали с черными брюками этого человека. Затем Розлинн увидела усталую спину, склоненную вперед и расслабленные широкие плечи. Но лицо было плохо видно, тень падала так, что черты лица были почти неразличимы.

Незнакомца скрывал полумрак. Розлинн, напротив, была вся как на ладони в потоке света, исходящем из дома.