Теперь она точно знала, какой Энтони негодяй. Она продумывала месть, но у нее из головы не выходила угроза Энтони, что вечером он намерен разобраться в их враждебных отношениях. Это сильно волновало ее. Ее нервы были напряжены в течение всего дня, поэтому когда Джеймс сообщил ей во время обеда, что он и Джереми на весь вечер уедут в Воксхолл Гарденс, она чуть было не попросила разрешения присоединиться к ним. Наконец она осталась одна, со слугами Энтони. Нетти куда-то спряталась. Был слишком ранний час, чтобы собираться ко сну, но Розлинн все же спешно отправилась в свою спальню. Она предупредила Добсона, чтобы он сообщил хозяину, мол, леди неважно себя чувствует и просит ее не беспокоить ни под каким видом. Она одела свою самую непривлекательную ночную сорочку из плотного хлопка, подходившую больше для холодных шотландских зим в Хайленде, убрала волосы под ночной колпак, взятый у Нетти. Закончила Розлинн свой туалет теплым халатом, который обычно одевала после бани.

Она хотела нанести на лицо один из жирных ночных кремов, которыми пользовалась Нетти, но, подумала, что это будет уж слишком. Еще одна деталь, и вместо того, чтобы отпугнуть Энтони, она вызовет у него смех.

Конечно, в таком наряде будет слишком жарко под одеялом. Но пришлось пойти и на это. Осталось только улечься с книгой — да, чтение будет куда естественней, чем попытки притвориться спящей.

Нет, она должна вести себя нормально, как будто она и не пытается избежать встречи с ним. Тогда ему придется поверить и оставить ее одну. Все будет именно так, если Добсон передаст Энтони ее слова и если он вообще придет домой.

Книга, которую она взяла, представляла собой сборник сонетов, грустных и сентиментальных. Видимо, кто-то из бывших обитателей забыл ее здесь. Розлинн нравилось чтение, но было слишком рискованно спускаться в кабинет Энтони, где находилась небольшая библиотека. Не в ее интересах, чтобы Энтони застал ее разгуливающей по дому.

К счастью, Розлинн все еще держала книгу, когда дверь в ее комнату распахнулась. Конечно, Энтони не был настолько глуп, чтобы не понять ее уловки.

— Очень трогательно, моя дорогая, — его тон был сухим, а выражение лица непроницаемым. — Думала над этим маскарадом весь день или на эту мысль тебя натолкнул Хок и его помощники?

Она не знала, что ответить.

— Я же просила не беспокоить меня.

— Я знаю, дорогая. — Он хлопнул дверью и спокойно улыбнулся. — Но мужу позволительно беспокоить свою жену в любое время, в любом месте и по любому поводу.

Он вложил в последние слова определенный смысл, и это заставило ее щеки вспыхнуть. Он тут же заметил это.

— А это, должно быть, лихорадка. — Энтони подошел к ее кровати. — Да, без сомнения, иначе зачем бы ты натянула на себя столько одежды? Или простуда? Но нет, тогда бы у тебя покраснел кончик носа. И, конечно же, головная боль. Ты решила, что этого симптома вполне достаточно и поэтому не потрудилась изобразить какие-нибудь видимые недомогания?

Его спокойный тон вызвал ее негодование.

— Мерзавец! Даже если я действительно больна, ты ведь все равно не отстанешь!

— Ну, я не знаю. — И он сел на кровать, расстегивая пуговицу ее халата. Теперь его улыбка была веселее. — А у тебя есть хоть один симптом?

— Да!

— Лгунья.

— Учусь у тебя. Он засмеялся.

— Очень хорошо, моя дорогая, — неожиданно он наклонился вперед и стянул с нее ночной колпак.

— Вот так то лучше, — он смял колпак, глядя на ее рыже-золотистые локоны, ниспадавшие на плечи. — Ты же знаешь, как я люблю твои волосы.