Жюль Верн. Треволнения одного китайца в Китае
Глава I
— Следует признать, жизнь — лучшее, что есть на свете, — посасывая подслащенный корень лотоса, воскликнул один из посетителей богатого речного ресторана, положив руку на подлокотник кресла, отделанного мрамором. — Согласен, жизнь прекрасна, но столь же и отвратительна, — возразил другой, сотрясаемый приступом кашля из-за застрявшего в горле кусочка акульего плавника. — Полноте, господа! Не стоит преувеличивать! — вступил в беседу третий в огромных очках. — Все эфемерно. Сегодня кому-то плохо, завтра все проходит, как проходит легкое приятное головокружение от этого нектара. И он с видимым удовольствием одним махом выпил бокал великолепного вина, волшебный запах которого исходил из горлышка металлического чайника. — А что касается меня, — заговорил четвертый, — я был бы вполне счастлив, если бы мог бездельничать и при этом ни в чем не нуждаться. — Вы все неправы! — энергично вмешался пятый. — Счастье в познании, труде, усвоении как можно большего объема знаний. — Чтобы затем признать, что, в конце концов, ты ничего не знаешь! — Но здесь-то и начинается мудрость! — А где она заканчивается? — Мудрость бесконечна, — философски заметил господин в очках. — На мой взгляд, высшее счастье состоит в обладании чувством здравого смысла. И тут кто-то из шумной компании обратился еще к одному участнику трапезы, сидевшему по старинной традиции на самом почетном, то есть самом неудобном месте, меланхолично грызя арбузные семечки: — Постойте, а что думает на сей счет наш друг? Хороша или плоха жизнь? Глухое «гм-м», прозвучавшее в ответ, на любом языке означает все или ничего. Уязвленные спорщики продолжили обсуждение трудной темы и скоро вновь попытались вовлечь в разговор молчавшего. В конце концов он, пожав плечами и сохраняя полную невозмутимость, заявил, что не знает ответа на заданный вопрос. — О, что говорит наш друг! — До сих пор еще ничего не омрачало его жизнь! — Он еще так молод! — Молод и в отличной форме! — В отличной форме и богат! — Очень богат! — Слишком богат! — Может быть, даже невероятно богат! Реплики сыпались, как искры от костра. Однако лицо того, кому адресовались все эти замечания, продолжало оставаться бесстрастным. Здоровый, богатый, умный, прекрасно воспитанный, он в свои тридцать с небольшим имел все, чего не хватает другим, чтобы быть счастливым. Но откуда тогда такая черная меланхолия? В чем причина? Заговорил философ: — Мой друг несчастлив, потому что слишком везуч. Счастья, как и здоровья, чтобы ими насладиться сполна, надо на какое-то время лишиться. Ты не знаешь, что такое нужда и забота, и в этом-то все и дело! Мудрец поднял бокал с шампанским и, прежде чем опустошить хрустальный сосуд, произнес тост: — Я желаю немного несчастья, небольшого невезения нашему другу! Сделав еле заметное движение в знак полного согласия со сказанным, странный молодой человек с безучастным видом вновь откинулся в кресло. Что за люди обсуждали столь серьезные вопросы и где проходил разговор? В Париже, Лондоне, Вене, Петербурге? В Старом или Новом Свете? Во всяком случае, это были не французы, потому что говорили они не о политике. Собеседники находились в просторной, роскошно обставленной гостиной. Вечерело. Сквозь цветные стекла окон проникали последние лучи заходящего солнца. Снаружи легкий теплый ветерок раскачивал пестрые гирлянды из искусственных и живых цветов. |
