|
Не игнорирование очереди, не опьянение Генки, не его грубость заставили Ореста Петровича начать столь громко возмущаться. Просто Геннадий держал в руках ту же сумку, в ней так же звякало, и Рева не сомневался, зачем именно его ученик туда пришел. И к кому.
Преступник был единственным, кто догадался о радиоактивности золота. Догадался, потому что когда Рыбаченко внес сумку с кладом в фотолабораторию и поставил ее на шкаф с фотоматериалами, те оказались испорчены. Всё — и пленка, и пластины, и светочувствительная бумага — покрылось точками и пятнышками засветки. Даже одного пятнышка на профессиональном снимке хватит, чтобы пустить его в брак. Оттого и пришлось забраковать все фотографии за тот день. Фотограф сложил два и два и понял: причиной могла быть только радиоактивность, а источник ее — сумка Гены. Кстати, о том, что он провел Генку в проявочную, убийца рассказал капитану сам! Часнык приходил тогда же, восьмого мая, вместе с однополчанами, сделать коллективный снимок, «но что-то там не получилось — пленка у них была некачественная, или засветили они ее…». И стоило только Алексею Тимофеевичу рассказать Реве о том, что его фотографии с однополчанами, да и все остальные снимки за тот день, погибли из-за засветки, как Ореста Петровича тоже озарило. Он догадался и о радиоактивности золота, и о происхождении своей таинственной монеты, и о том, кто все это сотворил. Догадался и побежал спасать дом, имущество, коллекцию… Сквира резко обернулся. Перед ним стоял Квасюк. Он же Денис. Убийца.
Володимир, средняя школа № 2, 20:55.
Квасюк резко пригнулся, схватил капитана за ноги и дернул. Следующее, что осознал Сквира, было то, что он летит вниз. Он сильно ударился о подоконник и вывалился из окна. Еще через мгновение он упал на спину. К счастью, на траву. Сверху на него летел Квасюк. Ногами вперед, каблуками целясь в живот. Лицо фотографа было неузнаваемо. Исчезла всегдашняя улыбка. Губы плотно сжаты. Черты заострились… В полной тишине Квасюк приземлился на Сквиру. Капитан почувствовал неприятный хруст в груди. И тут же — сильный удар в живот, от которого внутренности, казалось, распластались по позвоночнику. Все еще не понимая, что происходит, Северин Мирославович попытался вскочить. Его повело, мир качнулся, и он повалился на багажник машины. В том месте, где только что была его голова, в землю вошел каблук. Сквира сделал над собой усилие и оттолкнул ногу Квасюка. Тот, не удержав равновесие, повалился на землю, захваченный инерцией собственного удара. Нужно было атаковать, но капитан не мог пошевелиться. Он лежал на багажнике, прислонившись пульсирующей от боли головой к холодному мокрому металлу. При резком движении напомнила о себе грудь. От уха вниз по волосам текло что-то теплое и липкое. На багажник упала алая капля… Изнутри машины раздавались несильные удары, и кто-то тихо, еле слышно звал на помощь. Похоже, в багажнике был человек. — Квасюк, вы арестованы, — прохрипел Северин Мирославович. Ну что ж, формальности соблюдены… Сильные пальцы схватили капитана за горло. Квасюк, все так же молча, замахнулся. Сквира, предвидя боль в груди, рванулся вперед, под руку, и кулак просвистел совсем рядом. Преступник сумел удержать равновесие, но Северин Мирославович подтолкнул его сзади, и фотограф полетел на землю. Больше всего капитана пугало то, что Квасюк не проявлял никаких эмоций. Даже дыхание не сбилось. Ярость, отчаяние, ненависть — что угодно было бы объяснимо, но холодная отрешенность ужасала. Квасюк вскочил на ноги. Ни паузы, ни передышки, ни рычания, ни стона… В полной тишине он ударил Сквиру всем телом, капитан вскинулся, но было поздно, и он вновь повалился на траву. |
