– Федор Матвеевич, а ОН что сказал на очной?

– Он молчит.

– Молчит?

– Ага, молчит. А чего так удивляешься? Самая верная беспроигрышная тактика пока для него молчанка. Все они молчат. Слышала, наверное, с чем это арбатское дело сейчас сравнивают напрямую?

Катя кивнула. О сравнениях она слышала и по телевизору, и не только. Коллеги Гущина в уголовном розыске и прокурорские вспоминали другой «расстрел» – в супермаркете, ставший настоящим шоком, от которого Москва еще не успела опомниться. Дело бывшего начальника ОВД «Царицыно», тридцатидвухлетнего майора милиции, открывшего стрельбу из пистолета по людям.

– Вирус, что ли, это такой сейчас в воздухе летает? – Гущин покачал головой. – Такая злоба… животная злоба… И вроде ведь самый обычный, каких тысячи… Не судимый, проверили его вон сразу в МУРе по всем учетам. Не замечен, не привлекался… Вполне добропорядочный… Торговец какой-то, вроде обувью импортной торговал.

Катя поняла: Гущин говорит не о майоре из супермаркета, а о СВОЕМ противнике.

– Я знаю только его имя и фамилию, – сказала она. – Роман Пепеляев. Но мы должны разобраться в этом деле, хотя бы потому, что вы принимали в его задержании непосредственное участие. Федор Матвеевич, разве вам самому не хочется в этом во всем разобраться? Пусть это и не наше дело по подследственности, пусть московское, но неужели вы сами не хотите понять причину, по которой этот человек убил и ранил столько людей? В этом надо разбираться. Об этом надо писать.

– Тебе бы лишь писать в газеты свои.

– Об этом нужно писать, – повторила Катя. – Только вот что? Неужели вам самому, столько лет проработавшему в розыске, не хочется все досконально и точно узнать?

– Досконально… Ты его глаза не видела там. Когда он целился… И потом, в той аптеке… Ладно, тебя, видно, не переспоришь, вся пресс-служба наша тебя всегда как стеной подпирает. В четыре часа подходи сюда в розыск, если свободна будешь от писанины своей, могу взять тебя с собой туда.

– Куда? – Катя не верила своим ушам. В прокуратуру, а может, в Матросскую Тишину, где содержат арбатского убийцу?

– МУР обыск проводит в доме, где, по их данным, он обретался в последние месяцы. По месту прописки-то глухо все, не появлялся даже. Так вот установили они за неделю этот новый адресок. Ну и я хочу подъехать туда, своим глазом глянуть, как там и что в этом его логове.

ЛОГОВО

Катя села сзади, открыла сумку, украдкой проверила: диктофон при ней, фотокамера тоже. В ходе обысков, конечно, категорически запрещено снимать и записывать, но бывают же исключения? Дело арбатского убийцы ведет Москва, и, наверное, это единственный раз, когда она, областной сотрудник, может оказаться рядом с какой-то важной и «многое объясняющей» информацией. А поэтому только на свою память – пусть и профессиональную – полагаться не стоит.

Так казалось Кате тогда. ОНА И ПРЕДСТАВИТЬ НЕ МОГЛА, ЧТО ЖДЕТ ИХ ВСЕХ, КАКИЕ СОБЫТИЯ СТОЯТ НА ПОРОГЕ.

Сели и поехали, Катя приготовилась ехать долго. Гущин ведь сказал – «логово». Логово убийцы… а это всегда где-то далеко, на отшибе – гараж, бункер, гнилой сарай, превратившийся в руины цех старой фабрики, бойлерная где-то там… на улице Вязов…

Выехали из Никитского переулка на Тверскую, на Пушкинской свернули на Страстной бульвар, потом на Петровку, въехали в Малый Каретный и остановились под стеной, окружающей столичную милицейскую цитадель.

– Коллегу захватим, – пояснил Гущин, набрал номер сотового. – Ну ты где? Я тебя жду.