— Чтобы не потерять квалификацию, я пыталась практиковать в Израиле, — ответила Джин спокойно, — там применяют американские методы. Я изучала их, так как на родине освоить их у меня не было возможности. Иногда они оказываются очень полезными.

— Это бесспорно, — согласилась Бушра. — И ваша квалификация выше всяческих похвал. Я даже думаю, что нам не стоит уж слишком отрицательно относиться к американскому опыту, надо его перенимать постепенно. Я поговорю об этом с президентом и нашими медицинскими начальниками. Надеюсь, вы нам поможете.

— С радостью, — ответила Джин. — Однако я хотела спросить вас, госпожа, — она начала осторожно.

— Вас что-то беспокоит? — участливо спросила Бушра, промокнув губы салфеткой. — Я слушаю.

— Сегодня утром мне позвонила та женщина из приграничной деревни, у которой дочка повредила ногу.

— Я знаю, — неожиданно ответила Бушра.

«Вот так. Я была уверена, что все прослушивается и записывается. И теперь, когда она считает, что я у нее в руках, она уже не скрывает этого. — Джин на какое-то мгновение даже почувствовала, что угодила в ловушку, но взяла себя в руки. — Они ловко использовали меня для достижения своих интересов, общеполитических, например, показать Башара Асада гуманистом, и личных, наладить отношения Бушры с Асмой аль-Асад, что очень важно, учитывая влияние той на мужа. Теперь они уже не желают церемониться. Еще неизвестно, удастся ли от них вырваться. А что бы было, если бы я на самом деле была Зоей Красовской и мне некуда было бы деться? Они бы выжали меня как лимон, а потом бросили бы в тюремный подвал, где тихонечко прикончили, как многих своих противников, и не только. Помощников — тоже. Все, что пишут об Асадах на Западе, правда. Мягко стелят, но жестко спать. Не надо ни секунды заблуждаться на их счет. Их милосердие — это милосердие волка, который хочет, чтобы овечка глубже зашла в загон. Вся надежда сейчас только на Логинова».

— Она хочет, чтобы вы сегодня навестили ее? — продолжала Бушра, — я согласна. Милюк отвезет вас к ней. И привезет обратно. Ради вашей же безопасности.

Ничего другого Джин не ожидала, хорошо, что она заранее подготовилась к этому. На мгновение ее охватил страх, не за себя, за тех людей, которых она собиралась оставить в тяжелом состоянии в резиденции Бушры — да, с ними могли покончить быстро, если не позаботиться о них особо. Единственная надежда, что обстрел отвлечет внимание на время, а она уже, будучи на территории Израиля, через Дэвида сумеет вовремя подключить американского посла, пока он еще находится в Дамаске и гуманитарные организации. Да, не зря мать Ибрагима так разволновалась, когда увидела, куда их привезли, ни на мгновение она не прониклась доверием к Бушре и ее людям, Джин это заметила по ее напряженному взгляду. Сирийцы знают, с кем они имеют дело. Волк остается волком, даже накинув овечью шкурку.

— Милюк, вы слышали? — Бушра подозвала к себе помощника. — Вы отвезете госпожу Зою, — повторила она, — к этой Абии, — теперь это прозвучало даже пренебрежительно, — а потом доставите ее обратно, — она говорила о Джин, как о своей собственности.

«Не слабо, однако».

— Я бы хотела взять с собой Снежану, — вставила Джин.

— Это вовсе не обязательно, — небрежно прервала ее Бушра, и Джин поняла, что больше никто не собирается считаться с ее мнением, из нее уже сделали рабыню, несмотря на все ее знания, эксплуатируй и только.