Но его мрачная напряженность пугала ее, заставляла задумываться. Что, если она уже не нужна ему? Что, если ему будет лучше без нее? Нет, такого быть не может. Доктор много раз говорил ей, что она именно тот человек, который ему нужен, что она является для него стимулом к жизни.

— Все это очень долго тянется, — сказал он. — Иногда я начинаю гадать: вырвусь ли когда-нибудь отсюда? А иной раз мне и не хочется покидать это место. Я похож чем-то на Лазаря. Он не смог обрести былого счастья, когда вернулся и попытался продолжить жизнь с того места, где она прервалась.

— Ты не должен так говорить, — резко заметила Паула. — Дорогой, ты не прожил еще и половины жизни. А болеешь меньше года.

— А у меня такое чувство, как будто это тянется с доисторических времен. — У него сохранилось достаточно юмора, чтобы улыбнуться над собственным преувеличением.

— Забудь о прошлом! — воскликнула она импульсивно.

— Сначала мне надо его вспомнить. — Он опять улыбнулся, на этот раз невесело, но все равно это была улыбка.

— Ты уже начал вспоминать. Но надо подумать и о будущем.

— Я расскажу тебе, о чем больше всего думаю.

— О чем?

— Я думаю о нас двоих. О том, почему я не сдаюсь. Тебе, наверное, тяжело быть больничной вдовой.

— Больничной вдовой?

— Да. Должно быть, тяжело приходится женщине, муж которой находится в психлечебнице. Я знаю, что многие предпочитают развод...

— Но, дорогой мой!.. — Было бы значительно легче пропустить это мимо ушей или обратить в шутку, но она решила сохранить верность правде. — Брет, я тебе не жена.

Он тупо посмотрел на нее.

— Ты сказала, что не пользуешься фамилией по мужу...

— Моя фамилия по мужу — Пэнгборн. Я говорила тебе, что развелась с мужем.

Она наблюдала, как мужественность слетала с его лица, и не могла ничего придумать, чтобы помешать этому.

— Я думал, что мы поженились, — произнес он высоким, но несильным голосом. — Я думал, что ты моя жена.

— У тебя нет жены. — Она не позволила себе сказать ничего больше.

Брет судорожно искал какой-нибудь предлог, какую-нибудь возможность смягчить охвативший его стыд.

— Значит, мы просто помолвлены? Но мы все-таки обвенчаемся?

— Если ты согласен взять меня в жены. — Не было ни намека иронии ни в каком уголке ее голоса и ума.

Он поднялся со своего шезлонга и нескладно стоял перед ней с несчастным видом. Этот промах основательно его потряс.

— Думаю, тебе пора уходить. Поцелуешь меня на прощание?

— Я просто умру, если этого не сделаю.

Его губы были мягкими и неуверенными, и он обнимал ее очень нежно. Потом торопливо ушел, как будто не смелоставаться с ней дольше после перенесенного унижения. Ей же понравилось, что он пошел к себе в комнату один, как любой нормальный мужчина, возвращающийся в свой номер в гостинице. Но его ошибка шокировала и обеспокоила ее. На какое-то время он оказался у нее в руках, а потом выскользнул и удалился в такое место, куда она не смогла за ним последовать.

— Видите этого парня с клюшкой для гольфа?

Паула слышала слова, но их смысл не доходил до нее. Ей казалось, что послеобеденное время повторяется, что встреча с Бретом была всего лишь репетицией, подготовкой к заключительной сцене. Маленький человечек в костюме защитного цвета гонялся взад и вперед за невидимым мячом по склону холма. Скоро Брет придет на веранду, и они снова повторят свои роли. Но на сей раз ошибок не будет, не будет и горького привкуса в их разговоре.