На следующий день мы отправились осматривать углеводородный завод и президент Сенгор очень внимательно слушал его директора-ливийца, бывшего нефтяника, учившегося в Бордо, который подробно и очень эмоционально рассказывал о том, как крошечные микроорганизмы, рождённые по воле Аллаха в СССР, пожирают уголь и горючие сланцы, смолотые в крупу, а также обугленные органические отходы, смешанные с нефтью и природным газом, и превращают их в три великих дара. С последним я был полностью согласен. После этого мы посетили новую ткацкую фабрику, на которой из хлопка и тончайшего асфальтенового волокна, на которое были нанизаны микрокапсулы, содержавшие в себе люминофоры, иные вещества и совсем уж крохотные бусинки, подобные тем, из которых создавались биопроцессоры, прядут особое, умное волокно, а из него ткут ткань, обладающую уникальной способностью отзываться на команды плоского, эластичного биочипа, прикреплённого к готовой одежде, словно обычный ярлык, но способного окрасить её в самые различные цвета и придать им на редкость красивый рисунок.

Эта довольно тонкая, хотя и плотная, ткань работала одновременно и как термос, если стояла прохладная погода, и как теплоотражающий экран и холодильник в сильную жару. Ну, как раз с ней-то президент Сенегала был уже знаком. Именно такую ткань поставляли в Сенегал, на швейные фабрики, из Советского Союза очень прочная и невероятно износостойкая, всегда яркая и нарядная, если ты надел на себя одежду, пошитую из неё, она судя по всем будет служить десятками лет и не терять вида, но это уже по желанию владельца. При необходимости её было очень легко утилизировать, зато почти невозможно порвать, но при всей своей прочности она была очень комфортной и приятной на ощупь. К тому же она источала лёгкий, приятный запах карамели. После посещения ткацкой фабрики Муаммаром Каддафи в честь высоких гостей был дан во дворце обед, а на следующий день, утром, мы вылетели в Сенегал. Нас сопровождала моя африканская охрана, которая летела на втором самолёте, побольше, чем наш «Як-40», военно-транспортном «Ан-12». Большой Ману с несколькими офицерами летел вместе с нами. Он и в присутствии президента Сенгора оставался всё таким же шутником. Бороды они давно уже посбривали, поскольку в Африканском Корпусе Мира никто не кичился своей боевой выучкой, она у всех солдат была самого высокого уровня.

На следующий день после прилёта в Сенегал президент Сенгор выступил по национальному телевидению и радио с обращением к народу и объявил о масштабной финансовой реформе в стране. Его выступление смотрело через экраны Маммы Геи наверное треть населения страны, но не смотря на это экстренные выписки газет, которые стали вывозить из типографий через несколько часов, расхватывались сенегальцами чуть ли не с боем. Каждый хотел убедиться в том, что уже очень скоро он получит от правительства такую большую дотацию, что сможет построить на неё себе новый дом или квартиру, да, ещё купить машину либо мотоцикл. Вместе с тем было объявлено о запрете повышения цен хоть на что-либо, а также о запрете вывоза новых африканских франков за пределы Сенегала. Для сенегальской бедноты это означало резкий подъём уровня жизни, но деньги на руки они получали не все, а всего лишь сто франков из тех шести тысяч, что выдавались государством каждому сенегальцу, включая даже тех, кто ещё находился в утробе матери. Президент, подумав, решил отдать народу не треть всей денежной массы, а шестьдесят процентов, сказав, что налогами казна своё получит.

В своём обращении к народу, президент Сенгор призвал сенегальцев к труду и разумному потреблению, которое обязательно будет контролировать Мамма Гея, которая лучше кого-либо знает, что нужно каждому человеку. А ещё он призвал сенегальцев покупать в первую очередь то, что производят сенегальские предприятия и тем самым просил поддержать национальных производителей, которых назвал главными столпами государства.