— Будь я проклят, если позволю вам испортить еще несколько фотопластинок! — огрызнулся Хэдли. — Они стоят немалых денег, а кроме того, нам нужны улики. А теперь я хочу поговорить с вами начистоту. Что означает весь этот бред о семи башнях и людях, похороненных в странах, которые никогда не существовали? Я и раньше видел ваши приступы мистификаций, но они никогда не выглядели так дико. Давайте обменяемся информацией. Что вы… Да, в чем дело?

Он сердито повернулся, когда Стюарт Миллс потянул его за рукав.

— Прежде чем проводить сержанта на крышу, — невозмутимо произнес секретарь, — я хочу сообщить вам на тот случай, если вы захотите повидать мистера Дреймена, что он дома.

— Дреймен? Когда он вернулся?

Миллс нахмурился:

— Насколько я могу судить, он вообще не уходил. Недавно я заглянул к нему в комнату…

— Зачем? — осведомился доктор Фелл с внезапным интересом.

— Из любопытства, сэр, — спокойно ответил секретарь. — Я обнаружил, что он спит, и разбудить его будет нелегко. Полагаю, мистер Дреймен принял снотворное — это его привычка. Я не имею в виду, что он наркоман, но снотворное он любит.

— Самый сумасшедший дом, о каком я когда-либо слышал! — заявил Хэдли. — Что-нибудь еще?

— Да, сэр. Внизу друг доктора Гримо. Он только что прибыл и хочет повидать вас. Не думаю, что это очень важно, но он член клуба в «Уорикской таверне». Его зовут Петтис — мистер Энтони Петтис.

— Петтис? — переспросил доктор Фелл, поглаживая подбородки. — Интересно, тот ли это Петтис, который составляет сборники историй о привидениях и пишет к ним отличные предисловия? Хм, да. Как он оказался в этом замешанным?

— А как все остальные? — отозвался Хэдли. — Сейчас я не могу повидаться с ним, если у него нет важной информации. Узнайте его адрес и скажите, что я загляну к нему утром. Спасибо. — Он повернулся к доктору Феллу: — А теперь расскажите о семи башнях и несуществующей стране.

Доктор дождался момента, когда Миллс повел сержанта Беттса по коридору к двери в противоположном конце. Тишину нарушали только приглушенные звуки в комнате Гримо. Яркий желтый свет все еще струился через арку лестницы, позволяя видеть весь коридор. Доктор Фелл окинул его взглядом и подошел к тремя задрапированным окнам. Отодвинув коричневые портьеры, он убедился, что все окна надежно заперты изнутри, потом подозвал к лестнице Хэдли и Рэмпоула.

— Признаю, что было бы неплохо сравнить наши данные перед опросом следующих свидетелей, — сказал он. — Но пока я не буду говорить о семи башнях. Я подойду к ним постепенно, как герой английской сказки Чайлд Роланд. Несколько бессвязных слов Хэдли — единственная реальная улика, которой мы располагаем, так как она исходит от жертвы, — могут оказаться самым важным ключом. Я имею в виду слова, которые пробормотал Гримо, прежде чем потерял сознание. Надеюсь, мы все их слышали. Помните, вы спросили, стрелял ли в него Флей? Гримо покачал головой. Тогда вы спросили его, кто это сделал. И что же он ответил? Я хочу спросить по очереди каждого из вас, что, по вашему мнению, вы слышали.

Доктор посмотрел на Рэмпоула. Мозги американца пребывали не в лучшем состоянии. Он помнил отдельные слова, но целое заслоняло слишком четкое видение окровавленной груди и изогнутой шеи Гримо.

— Первое слово, — неуверенно сказал Рэмпоул, — показалось мне похожим на «хор»…

— Чепуха! — прервал его Хэдли.