|
Когда я предложил прыгнуть из окна на этой веревке, то боялся, что эта идея придется вам по вкусу. Но можете об этом забыть. Нужно быть волшебником, чтобы проделать такое, даже имея веревку и умея ходить так, чтобы не оставлять следов. Но что касается последнего… — Нахмурившись, он провел по усам черенком трубки. — В этой области я не авторитет. Я мало об этом знаю, а о том, что знаю, предпочитаю помалкивать. Нечто вроде профессионального этикета, если вы меня понимаете. А что касается исчезновения из запертых ящиков и тому подобных фокусов, то я зарекся даже говорить об этом.
— Почему? — Потому что большинство людей разочаровываются, когда узнают секрет. Либо трюк настолько прост, что они не могут поверить, что их сумели одурачить, и говорят: «Не болтайте вздор! Я бы разгадал это за секунду!» Либо фокус проделывается с помощником, и это разочаровывает их еще сильнее. «Ну, если у вас был помощник…» — заявляют они, словно в таком случае можно проделать все, что угодно. Он задумчиво затянулся трубкой. — Публика — странный народ! Они приходят смотреть иллюзию, им говорят, что демонстрируется иллюзия, и они платят за это деньги. Но по какой-то непонятной причине их сердит, что это не настоящая магия. Когда они слышат объяснения, как кто-то выбрался из запертого сундука или завязанного мешка, который сами обследовали, то злятся, потому что увидели фокус. Они говорят, что это слишком притянуто за уши. Но чтобы разработать любой из самых простых трюков, нужны мозги. И нужно быть хорошим артистом — хладнокровным, сильным, опытным и быстрым, как молния. Но зрители не думают о том, сколько требуется ума, чтобы их одурачить. По-моему, они бы предпочли, чтобы секрет заключался в подлинном волшебстве. Но ни один человек не в состоянии стать тонким, как почтовая открытка, и пролезть в щель или выбраться через замочную скважину или сквозь деревянную стенку. Хотите, приведу вам пример? — Продолжайте, — сказал Хэдли, с любопытством глядя на него. — Хорошо. Для начала возьмем трюк с завязанным и запечатанным мешком. Артист выходит на сцену — если хотите, среди группы людей — с легким мешком из черного муслина или сатина, достаточно большим, чтобы поместиться в нем стоя, и влезает внутрь. Его ассистент поднимает края мешка и туго завязывает длинным платком. Потом зрители, если хотят, могут добавить еще несколько узлов и запечатать их сургучом или воском. После этого фокусника закрывают ширмой, а через полминуты он выходит, неся на руке мешок с нетронутыми узлами и печатями. Опля! — Ну? О'Рорк усмехнулся, снова подкрутил усы и откинулся на спинку дивана. — А теперь, джентльмены, слушайте внимательно. Для трюка нужны два одинаковых мешка. Один из них артист складывает и прячет под жилет. Забираясь в первый мешок, он потихоньку вытаскивает дубликат, и ассистент вытягивает его дюймов на шесть выше первого мешка. Потом ассистент честно завязывает горловину дубликата, а зрители добавляют другие-узлы и печати. Края первого мешка прижаты ко второму так тесно, что заметить их невозможно. Когда фокусника закрывают ширмой, ему остается только вытолкнуть дубликат из первого мешка, вылезти из него самому и выйти, неся завязанный и запечатанный дубликат. Понимаете? Все легко и просто, но зрители ломают голову, пытаясь разобраться в том, как это проделано. А когда им объясняют, они говорят: «Ну, с помощником!..» — Он сделал выразительный жест. Хэдли был заинтересован, несмотря на профессиональную бесстрастность, а доктор Фелл слушал, разинув рот, как мальчишка. — Да, понятно, — заговорил суперинтендент, словно продолжая спор. — Но человек, совершивший эти два убийства, не мог иметь сообщника! Кроме того, это не трюк с исчезновением… — Ладно. |
