Счастлив констатировать, что большинству людей нравится запертая комната. Но даже друзей — вот где собака зарыта! — часто одолевают сомнения. Охотно признаю, что такое нередко бывает и со мной. Давайте все вместе попробуем в этом разобраться. Почему мы сомневаемся, когда слышим объяснение преступления в запертой комнате? Не потому, что мы недоверчивы, а из-за смутного чувства разочарования. Это чувство делает естественным следующий шаг, позволяющий назвать все дело невероятным, невозможным или просто нелепым.

Доктор Фелл взмахнул сигарой.

— То же самое говорил нам сегодня О'Рорк о фокусах, которые демонстрирует иллюзионист в реальной жизни. Господи, джентльмены, какой шанс имеет придуманная история, если мы смеемся над очевидными событиями? Тот факт, что они действительно происходят и удаются иллюзионисту, похоже, только усиливает разочарование. Когда такое описано в детективной истории, мы называем это невероятным. Когда же подобное случается в реальной действительности, и мы вынуждены этому верить, мы всего лишь называем объяснение разочаровывающим. Но секрет обоих разочарований один и тот же — мы ожидаем слишком многого.

Понимаете, эффект настолько магический, что мы рассчитываем на такую же магическую причину. А когда мы видим, что это не волшебство, то называем увиденное шарлатанством, что едва ли справедливо. Последнее, на что мы должны жаловаться в отношении убийцы, — это его странное поведение. Проблема заключается в том, можно ли такое проделать. Если да, то вопрос, надо ли было это делать, не подлежит рассмотрению. Человек выбирается из запертой комнаты. Поскольку он, очевидно, нарушил законы природы, чтобы развлечь нас, то, видит бог, он может нарушить и законы вероятного поведения! Если человек предлагает встать на голову, мы едва ли можем требовать, чтобы он при этом не отрывал ног от земли. Учитывайте это, джентльмены, вынося суждение. Если хотите, можете назвать результат неинтересным или каким-нибудь еще в соответствии с вашими личными вкусами. Но остерегайтесь делать нелепые заявления, называя его невероятным или притянутым за уши.

— Ладно, — сказал Хэдли, ерзая на стуле. — Я не слишком силен в таких вещах. Но если вы настаивали на лекции, то, по-видимому, в какой-то связи с нашим делом?

— Да.

— Тогда к чему брать для примера герметически запечатанную комнату? Вы сами сказали, что убийство Гримо не является нашей главной проблемой. Основная загадка — человек, застреленный посреди пустой улицы…

— Ах это! — Доктор Фелл махнул рукой с таким презрением, что Хэдли уставился на него. — Я нашел объяснение, как только услышал церковные колокола… Ну-ну, что за выражения! Я вполне серьезен. Меня беспокоит побег из комнаты. И чтобы попытаться найти какую-то нить, я собираюсь вкратце изложить различные способы убийств в запертых комнатах, классифицировав их определенным образом. То преступление должно попасть под одну из категорий. Не важно, насколько существенными могут быть различия — это всего лишь варианты нескольких основных методов.

Хмф! Ха! Итак, у нас имеется помещение с одной дверью, одним окном и крепкими стенами. Обсуждая способы бегства, когда дверь и окно запечатаны, я не стану говорить о недостойном (и в наши дни крайне редком) трюке с потайным ходом в запертую комнату. Это настолько выводит историю за рамки приличий, что уважающий себя автор вряд ли должен даже упоминать об отсутствии возможностей для подобного трюка. Нам также незачем обсуждать незначительные варианты того же безобразия: панель, сквозь которую можно просунуть руку; дыру в потолке, откуда бросают нож, замаскировав ее снова, а пол чердака над комнатой покрывают пылью, дабы он выглядел так, будто по нему никто не ходил. Это та же чушь в миниатюре. Суть не меняется от того, было ли потайное отверстие маленьким, как наперсток, или большим, как дверь амбара… Что касается классификации, можете записать несколько категорий, мистер Петтис.