|
Он что-то заказал, кажется сосиски. Затем посмотрел на свою соседку, которая разглядывала его. Ей только что подали яичницу с салом, но она не ела, а курила сигарету, медленно, степенно. На бумаге отпечаталась красная линия ее губ. - Вы француз? Она спросила по-французски и, как ему показалось, без всякого акцента. - Как вы угадали? - Не знаю. Вы едва вошли и еще даже не заговорили, я уже подумала, что вы француз. Она добавила с легким налетом ностальгии в улыбке: - Парижанин? - Стопроцентный парижанин. - А из какого квартала? Заметила ли она, что взгляд у него чуть затуманился? - У меня была вилла в Сен-Клу. Вы это место знаете? И она произнесла так, как обычно объявляют на парижских катерах: - Севрский мост, Сен-Клу, Пуэнт дю Жур. А затем более тихим голосом сказала: - Я жила в Париже в течение шести лет... Вы помните церковь д'Отей?.. Моя квартира была совсем рядом, на улице Мирабо, буквально в двух шагах от бассейна Молитор... Сколько же всего клиентов здесь, в этой сосисочной? Ну, от силы наберется десяток. Их отделяли друг от друга пустые табуреты и разделяла другая пустота, которую не выразить словами и еще труднее преодолеть пустота как аура, окружающая каждого из них. Единственным связующим звеном между ними были два негра в грязных куртках. Они отворачивались время от времени к своего рода трапу, где брали тарелку, наполненную чем-то горячим, и подталкивали ее затем до скользкой поверхности стойки в сторону того или Иного клиента. Почему, несмотря на такое яркое освещение, все казалось каким-то тусклым и серым? Создавалось впечатление, что даже ослепительный электрический свет был не в состоянии развеять мглу, которую принесли с собой эти люди, пришедшие из ночной тьмы. - Что же вы не едите? - спросил он, прерывая затянувшуюся паузу. - Я еще успею. Курила она так, как курят американки, изображенные на обложках иллюстрированных журналов и на киноэкранах: те же жесты, та же манера надувать губы при курении. И позы она заимствовала оттуда же: слегка откинула с плеч свое меховое манто, открыв взорам черное шелковое платье, и сидела, скрестив длинные ноги, обтянутые светлыми чулками. Он мог рассмотреть ее, даже не глядя в ее сторону. Вдоль всей задней стены сосисочной тянулось зеркало, и они видели друг друга сидящими рядом. Отражение было очень резким и, несомненно, немного искажало черты лица. - Вы тоже не едите! - заметила она. - Вы давно в Нью-Йорке? - Почти шесть месяцев. С чего это он вдруг решил ей представиться? Конечно, из-за желания произвести впечатление, о чем тотчас же пожалел. - Франсуа Комб, - произнес он не без некоторой развязности. Должна же была она слышать! Однако женщина никак не отреагировала. А ведь она жила какое-то время во Франции. - А когда вы жили в Париже? - Погодите... Последний раз три года назад... Я потом побывала там по возвращении из Швейцарии, но на этот раз долго не задержалась. И добавила: - Вы бывали в Швейцарии? И не дожидаясь ответа: - Я провела две зимы в санатории в Лезене. |
