– Не сомневаюсь, так оно и было, – холодно заметила Анна.

– А рядом с ним ехал милорд герцог… ах, какой прелестный мужчина, Ваша Светлость! И с каждым днем все больше становится похожим на своего брата.

Анна усмехнулась.

– Во всем?

– О, Ваша Светлость!

Блестящие глаза и легкий румянец, выступивший на щеках служанки, позволяли предположить, что в свободное время она подумывала о более продолжительной встрече с одним из носителей королевской фамилии. Может быть, Карл уже успел мимоходом поцеловать ее. А Яков?

– Герцог – верный супруг, Ваша Светлость. А что касается Его Величества, то его время вышло. Правда, поговаривают, что эта португальская принцесса…

– Недостойна его? – перебила Анна. – Держу пари, именно так отзываются о ней все англичанки.

– Нет спору, Ваша Светлость, в своих бриллиантах она выглядит великолепно. Но кому бы они не пошли на пользу? Подумать только, каких денег стоят все эти украшения!

Анна пожала плечами.

– Ладно, ступай. Когда начнутся схватки, я тебя позову.

Служанка поклонилась и вышла. При дворе Екатерина Браганская вызывала такое же повышенное внимание, какое в свое время уделяли Анне Хайд. Обстоятельство, позволявшее заключить, что англичанам Екатерина не приглянулась. Странное дело, эти двое мужчин – король Англии и герцог Йоркский, в равной степени неравнодушные к представительницам женского пола – довольствовались женами, внешне вполне заурядными. Ну, ладно еще Карл – его брак был обусловлен политической необходимостью объединить Англию и Португалию, да к тому же Екатерина привезла с собой неслыханно богатое приданое. Но вот герцог, он-то уж точно женился по любви, да еще с такой поспешностью, что все сразу поняли, в каком положении находилась его невеста.

Это случилось больше двух лет назад, и ребенок, заставивший герцога торопиться с заключением брака, уже давно умер. И все же Яков не жалел о браке. Его верность вызывала сомнения, но Анна Хайд знала, что, встречая при дворе своего брата гораздо более привлекательных женщин, он едва ли мог найти хоть одну, значившую для него так же много, как она, его супруга; во всяком случае, ради другой женщины Яков не рискнул бы навлечь на себя гнев семьи; а поскольку Анна не слишком мешала его похождениям, то во всем остальном он полностью подчинялся ей. Она понимала, что глупо было бы ждать верности от внука Генриха Четвертого.

Сейчас, подъезжая к дворцу и принимая радостные приветствия собравшегося народа – его морские победы принесли ему славу, сравнимую разве что со славой самого короля, – он наверняка думал о ней, наверняка молился о том, чтобы она благополучно разрешилась от бремени и подарила ему сына. Пожалуй, в качестве супруга он вполне устраивал ее настолько, насколько это было возможно в данных обстоятельствах.

Внезапно боли усилились, она даже захотела позвать служанок, ожидавших в передней вместе с лекарем и повивальной бабкой; еще никогда в покоях не было так безлюдно – сказывалось творившееся на улицах города. Вероятно, оставшиеся во дворце тоже мечтали присоединиться к народному гулянью.

Она вспомнила свою первую встречу с Яковом. Тогда ему как раз исполнилось двадцать два года, а она, восемнадцатилетняя девушка, находилась в услужении его сестры, принцессы Оранской. Это было еще до Реставрации – Карл и Яков, оба без единого пенни в карманах, скитались по Европе и искали друзей, которые помогли бы им вернуть трон. В Париже мать Якова устроила братьям встречу с принцессой, и когда она, Анна Хайд, приехала туда из Бреды, герцог ее приметил. Впрочем, он обращал внимание на многих женщин; лишь после того, как он сам нанес визит в Бреду, между ними вспыхнуло пламя жаркой, неукротимой страсти.

«Я женюсь на тебе», – сказал тогда Яков, и она ему поверила, хотя понимала, что дочь Эдварда Хайда, в то время одного из самых близких советников короля, а ныне графа Кларендонского, не могла составить партию возможному наследнику британской короны; когда же она узнала, что пуританское правление в Англии скоро закончится и Карл будет провозглашен законным монархом, ее надежды на брак и вовсе растаяли.