А теперь я бы хотел, чтобы вы вспомнили ту небольшую заметку о светской жизни, которая показалась вам столь неинтересной. Если сбежавший приберег пулю не для Тодда, а, судя по всему, это именно так, то выходит, что его цель – лорд Гриффит, и, похоже, своего он добился. Разве можно отыскать место более подходящее для убийства, чем то странное геологическое образование, где тело жертвы, если бросить его в полужидкий ил, опустится в эту жижу на глубину практически неведомую. Давайте предположим, что наш стриженый друг задумал убить Гриффита, а не Тодда. Как я уже говорил, в Америке множество людей точат зубы на Тодда и даже готовы убить его. Но кто здесь может желать смерти английскому лорду, лишь недавно приплывшему в нашу страну? На это есть лишь одна причина, и о ней упоминалось в той газетенке, а именно то, что лорд оказывает знаки внимания дочери миллиардера. Таким образом, наш стриженый друг, несмотря на свой неприглядный наряд, превращается в пылкого влюбленного.

Я понимаю, эта идея покажется вам странной и даже смешной, но это потому, что вы – англичанин. Для вас это звучит примерно, как если бы дочь архиепископа Кентерберийского собиралась сочетаться брачными узами в церкви Святого Георгия на Хановер-сквер с каким-нибудь досрочно освобожденным вором, работающим уличным подметальщиком. Но вы недооцениваете честолюбия и жажды славы наших выдающихся сограждан. Вот, скажем, увидели вы какого-нибудь серьезного благообразного мужчину во фраке, с благородной сединой в волосах и оттенком высокомерия во взгляде. Вы знаете, что это важная персона, один из столпов общества. Разумеется, вы решите, что это потомственный аристократ, и попадете пальцем в небо. Вам даже не придет в голову, что всего-то пару лет назад сей господин прозябал в какой-нибудь дешевой квартирке, а то и (что весьма вероятно) сидел за решеткой. Вы не учитываете нашей национальной хваткости и целеустремленности. Многие из наших самых влиятельных фигур возвысились не только недавно, но и в достаточно преклонном возрасте. Дочери Тодда было уже восемнадцать лет, когда отец ее сколотил состояние, и потому нет ничего удивительного в том, что у нее может быть поклонник из низших слоев общества или даже что она влюблена в него, и это лично мне кажется более вероятным, судя по ее ночному выходу на пруд с фонарем. Если это так, то рука, державшая тот фонарь, может быть связана с рукой, державшей винтовку. Это дело, сэр, еще наделает шума.

– Хорошо, – смиренно произнес священник. – А что вы сделали потом?

– Думаю, вы удивитесь. А может, и возмутитесь, – ответил Грейвуд Ашер. – Я знаю, вы не жалуете вторжение науки в подобные сферы. Но мне дана довольно обширная свобода действий. Быть может, я и позволяю себе некоторую вольность, но мне показалось, что это отличный повод проверить в работе эту психометрическую машину, о которой я вам рассказывал. На мой взгляд, машина эта не лжет.

– Да, машина не лжет, – согласился отец Браун, – но и правды она не скажет.

– Только не в этом случае, – уверенно произнес Ашер. – И сейчас вы в этом убедитесь. Я усадил человека в нелепой одежде в удобное кресло и стал просто писать слова на доске, а машина в это время отмечала изменения его пульса.