«Несмотря на бедственную для французов войну на Пиренейском полуострове, отличительные черты французского характера проявились там, в некоторых отношениях, в более ярком свете, чем где бы то ни было. Рассказ Марбо про молодую красавицу маркитантку 26-го полка, которая, после дела под Бусако, бесстрашно прошла сквозь линию английских постов, чтобы облегчить страдания бригадного своего командира, генерала Симона, взятого там в плен, и вернулась со своим ослом сквозь эту же цепь к французским передовым войскам, одинаково делает честь геройскому альтруизму французов и рыцарской вежливости англичан, не позволивших себе нанести оскорбление женщине». (20, с. 374)

Ночь с 27-го на 28-е была мрачной и не готовившей французам ничего хорошего. На рассвете маршал Массена долго не отдавал никаких распоряжений, а Ней и Рейнье обвиняли его то в неосторожности, то в нерешительности. Дошло до того, что главнокомандующему предложили признать свое поражение и отвести армию обратно в Испанию. Но Массена решительно «отверг это предложение, как недостойное армии и его самого». (14, с. 439)

К счастью вскоре сообщили, что англо-португальские части отступили от Бусако, и французы получили возможность «оккупировать большую часть Португалии от гор до самого моря». (8, с.140)

А. Егоров отмечает «фантастичность» сложившейся ситуации: «отступающая армия превосходно вооружена и в изобилии снабжена всем необходимым; к тому же она пользуется поддержкой местного населения. Об армии Массена ничего подобного сказать нельзя. Подвергаемые насилиям всякого рода, жители Португалии ненавидят оккупантов-французов. Сама армия князя Эслингского испытывает с каждым днем все более заметные трудности с продовольствием, фуражом для лошадей, боеприпасами». (8, с. 140)

30 сентября войска Веллингтона оставили Коимбру и двинулись по дороге на Лиссабон, а 1 октября в город вошли солдаты Массены и подвергли его трехдневному разграблению.

Оставив в Коимбре всех больных и раненых, 4 октября Массена также начал марш на Лиссабон. Движение французов сопровождалось постоянными налетами со стороны португальских отрядов, возглавляемых генералом Баселаром и полковником Трантом.

Так, например, отряд Транта 7 октября ворвался в оставленную основными силами французов Коимбру и устроил там настоящее побоище. Для охраны свыше четырех тысяч больных и раненых в городе было оставлено лишь около полутора сотен солдат-моряков так называемого 44-го экипажного батальона. Это представляется, по меньшей мере, странным, ибо моряки могли быть полезны Массене в бухте Лиссабона, но никак не в глубоком тылу в боях с пехотой и кавалерией противника. Французским морякам и нескольким сотням способных держать в руках оружие раненым солдатам и офицерам удалось укрыться за стенами монастыря, но сопротивление было бесполезным. Полагаясь на благородство и честное слово полковника Транта, который был британцем по национальности, французы сдались в плен. Но Трант не сдержал своего слова: множество пленных было перебито на месте, а остальные были эскортированы на север страны в Опорту, причем по дороге любой падавший или отбивавшийся от колонны француз жестоко избивался и добивался штыками.

Британский майор Уорр в своем письме от 20 октября 1810 г. пишет о предпринятом полковником Трантом маневре следующее: португальцы «взяли в плен около 5000 больных и раненых, 80 офицеров и целую роту морских пехотинцев императорской гвардии. Все, кроме приблизительно 200 человек достигли Опорту, где погрузились на корабли. Этот лихой маневр полностью уничтожил коммуникации противника на дороге в Испанию и распространил самый большой террор и тревогу во французской армии». (77, с.171–175)

Необходимо подчеркнуть, что в Опорту пленные французы в течение трех дней водились по улицам, оплевываемые и избиваемые местными жителями.