– Много систем уже пало в истории; это может случиться опять.

– Сейчас идет схватка с республиканской гвардией у Западного вокзала, – сказал Ходя безразличным тоном. – Зачем вам туда идти? Оставайтесь лучше в стороне. Полиция столько собак может из вас навешать…

– Дай нам две бутылки белого, Ходя, – сказал Крисфилд.

– А когда деньги?

– Сейчас. Этот парень дал мне пятьдесят франков.

– Так вы богатый? – сказал Ходя с неприязнью в голосе, поворачиваясь к Эндрюсу. – Не надолго хватит, если так шагать будете. Подождите здесь.

Он прошел в бар, осторожно закрыв за собой дверь. Вдруг продребезжал колокольчик, и вслед за этим послышались громкие голоса и топот ног. Эндрюс и Крисфилд на цыпочках вышли в темный коридор и долгое время стояли там в ожидании, вдыхая вонючий воздух, бивший в нос отсыревшей штукатуркой и прокисшим вином. Наконец Ходя вернулся с тремя бутылками вина.

– Ну, вы оказались правы, – сказал он Эндрюсу. – Они строят баррикады на авеню Маджента.

Какая-то девушка подметала лестницу. У нее были растрепанные волосы, выбивавшиеся из-под синего платка, завязанного под подбородком, и полное румяное лицо. Крисфилд притянул ее к себе и поцеловал, проходя мимо.

– Наша прислуга, – объяснил он Эндрюсу. – Я из-за нее чуть не подрался вчера со Слиппери…

Войдя в комнату вслед за Крисом, Эндрюс увидел человека, который сидел на подоконнике и курил. Он был одет в форму младшего лейтенанта; его обмотки сверкали ослепительным блеском, и курил он из длинного янтарного мундштука. Розовые ногти его были тщательно отделаны.

– Это Слиппери, Энди, – сказал Крисфилд. – мой старый товарищ.

– Вы что, сняли с себя форму? В высшей степени глупо, если так, – сказал Слиппери. – Представьте себе, что они вас сцапают?

– Мы достали выпивку, – сказал Крисфилд.

Слиппери вынул из кармана кости и медленно бросал их на пол у своих ног, каждый раз щелкая пальцами.

– Я у тебя свистну одну бутылочку, Крис, – сказал он.

Эндрюс подошел к кровати. Эл беспокойно ворочался: лицо его горело, рот судорожно кривился.

– Ну? – сказал он. – Какие новости?

– Говорят, строят баррикады недалеко от Западного вокзала. Будет дело!

– Боже мой, я так надеюсь. Боже мой, как я хотел бы, чтобы они здесь сделали как в России, – тогда мы были бы свободны. Мы, правда, не сможем некоторое время вернуться в Штаты, но зато здесь не будет полевой жандармерии, которая охотится за нами, как за преступниками… Я немного посижу и поболтаю с вами. – Эл истерически рассмеялся.

– Выпьешь глоток вина? – спросил Эндрюс.

– В самом деле, это, может быть, подкрепит меня. Спасибо! – Он жадно пил из бутылки, проливая немного на подбородок.

– У тебя и голова здорово поранена, Эл?

– Нет, царапина, кожа содрана… Похожа на сырой бифштекс, а? Был ты когда-нибудь в Страсбурге?

– Нет.

– Слушай, вот это город! А девушки в этих костюмах! Ах!

– Ты ведь из Сан-Франциско?

– Да.

– Ты не знал там одного молодца, с которым я познакомился в учебном лагере, Фюзелли?

– Фюзелли? Как же, да это мой лучший друг… Ты не знаешь, где он теперь?

– Я видел его в Париже два месяца назад.

– Ах, черт меня возьми! Боже мой, это замечательно! Так ты знал Дэна в учебном лагере? Последнее письмо от него я получил приблизительно год назад.