– Да, это верные признаки.

– Очень мило с вашей стороны. Я была уверена, что вы так скажете. Графиня очень содержательная. На мой взгляд, она очень, очень интересная женщина. К тому же она родилась от морганатического брака.

– Морганатического?

– Да, именно морганатического.

– Откуда ты знаешь?

– Все так говорят. Не она сама, а другие. Соседи, к примеру. Так и говорят – от морганатического брака.

– Как это случилось?

– Видите ли, ее мать – червеобразный отросток.

– Вот те на!

– Во всяком случае, так говорят. Кто отец – неизвестно. Известно только про мать. Она – червеобразный отросток. Брак был морганатический.

– Тьфу, пропасть! При чем тут морганатический брак? J4

– При том, что он незаконный. Все говорят, что червеобразный отросток вообще не имеет права заводить семью, это небывалый случай; врачи не верили, что такое может произойти, пока это не произошло. Червеобразный отросток вступил в брак, да еще незаконный. Как это назовешь? Все говорят – морганатический брак. Кое-кто, правда, добавляет: более чем морганатический, но я думаю, что так далеко дело не зашло. А вы как считаете?

– Провалиться мне на этом месте, ничего тут нет морганатического, ничего похожего. Все это бред сумасшедшего, самый настоящий бред. И откуда у микробов столько злости, зачем попусту пятнать доброе имя графини?

– Да с чего вы взяли, что они пятнают ее доброе имя?

– А разве нет?

– Конечно, нет. Никто не посягает на ее доброе имя. Графиня не виновата. Она совершенно ни при чем. Графиня просто находилась там, когда это случилось. Еще минута – и было бы слишком поздно.

– Подумать только! Будь я проклят, Екатерина, если ты не мастер выделывать самые неожиданные виражи и выскакивать в самых неожиданных местах. Понять эту путаницу, эту сумятицу мыслей, эту словесную неразбериху совершенно невозможно; твои сумбурные речи любого собьют с толку и заморочат так, что он не отличит их от священных цитат из «Науки и богатства»: они удивительно схожи!

Я спохватился, что у меня сорвались с языка обидные слова. Но раскаивался я лишь полсекунды. Екатерина залучилась от благодарности и счастья. Ей мои слова не показались колкостью. Ядовитые стрелы не достигли цели. Екатерина приняла колкость за комплимент. Я поспешил вернуться к теме разговора.

– Рад, что репутация графини не пострадала, и вдвойне рад, что есть еще цивилизация, где не утратили стыда и не обливают презрением невинные жертвы. Значит, добрые и справедливые микробы уважают графиню?

– О да, во всяком случае, за то, о чем я вам рассказывала. Это очень важно для нее и выделяет ее среди прочих.

– Каким образом?

– Ну как же! Она здесь единственная возбудительница аппендицита. В аппендиксах у окружающих таких микробов много – у тех, кто лежит в больницах, у тех, кто пока не лежит, – но только она вырвалась наружу, родилась. От незаконного морганатического брака, но дело даже не в этом. Она – единственная за всю историю, а это – великая честь. Хотела бы я оказаться на ее месте.

– Ах, черт…

– Вот и получается, что нет ни одной большой нации, где заработанный хлеб не просолен потом, хоть вы и утверждали из упрямства, будто это вовсе не так (я не утверждал ничего подобного, но, чтоб не тратить попусту время и силы, не стал заводить спора).