«Теперь важны подробности», — думал довольный Боден. Ночные пророчества были начисто забыты. Теперь он успокоится, насытится, ведь Жанна призналась. Все вставало на свои места, головокружение, тревога позади. Теперь уместна лишь серьезная прочная жалость. Заставить сбившуюся с праведного пути Жанну ясно увидеть свою вину, вызвать, если возможно, раскаяние, а затем из соображений гигиены, из заботы о здоровье общества, а также для примера казнить ее. Боден был удовлетворен, как после удачной концовки выступления. С некоторым стыдом Боден признавался себе: он рад, что все обошлось без пролития крови. Он попросит о смягчении приговора, об удушении перед сжиганием, — так пристойнее. При условии, конечно, если она расскажет обо всем с полной откровенностью. Тогда его путешествие будет небесполезным. А теперь он с аппетитом позавтракает.

С непомерным аппетитом. К пяти часам он уже чувствовал тяжесть во всем теле, болел желудок и ум был не такой живой. Мясо кабана было слишком острое, а то и несвежее? И потом эта подливка. Строгий образ жизни, который он требовал соблюдать у себя дома (Франсуаза всегда шла ему в этом навстречу), имел тот недостаток, что делал Бодена слишком чувствительным к очень уж тяжелой провинциальной кухне. Да, не повезло, тем не менее нужно действовать.

— Пусть введут эту женщину.

Она казалась теперь не такой самоуверенной. Взгляд блуждающий, сама дрожит. К секретарю суда возвратилось его отвратительное высокомерие. Ох уж эта человеческая натура! Боден решил не скупиться на добрые слова.

— Жанна, мне передали, что вы сознались, добровольно сознались. Я рад за вас, очень рад. Иногда достаточно минутного раскаяния, чтобы искупить греховную жизнь. Однако раскаяние должно быть полным. Хотите ли вы признать свою вину во всем ее объеме?

Она почти неслышно прошептала:

— Да.

— Хорошо. Вы можете рассчитывать на снисходительность и жалость судей, в пределах возможного, естественно.

Жанна вдруг с ожесточением бросила:

— Они купят мне небольшой дом?

— Я уже говорил вам, Жанна, что не совсем одобряю прием мысленной оговорки, хотя иногда без него нельзя добиться правды.

— Немало людей солгут, лишь бы заполучить себе настоящий дом.

— Послушайте, Жанна, хватит уже оттяжек. Вы сознались перед свидетелями, и вы будете сожжены. Однако может так случиться, что вас предварительно удушат. Это единственное, что я могу с чистой совестью пообещать. Давайте не будем медлить. Мне дорога каждая минута.

Он тут же пожалел, что так сказал, ведь для Жанны каждая минута стоила еще больше.

На мгновение он в растерянности взглянул на женщину, обреченную на смерть. Потом опустил глаза.

— Вы сознаетесь, что имели сношения с дьяволом с самого юного возраста?

— Нет.

— Жанна, вы сами сказали, что в церкви…

— Я не говорила, что это был дьявол. Я сказала: высокий мужчина в черном. Наверно, солдат.

— Это случилось в церкви вашего прихода?

— Да, она стояла в стороне от деревни.

— Перед алтарем?

— Да.

— И вы сошлись с кощунственными намерениями?

— Да.

— Сколько вам было лет?

— Тринадцать.