С самого начала знакомства с варваром рыжего поражала и восхищала его природная мощь, и все же сейчас против него выступали ничуть не менее здоровые близнецы — бугры их мускулов казались Висканьо такими же твердыми, а кулаки такими же крепкими. Да и сам Деб Абдаррах, хотя и выглядел изнеженным и мягким, на деле обладал душою черной, а сердцем железным. Глаза его уже не раз чудились Висканьо в кошмарном сне — как будто осколки холодного черного камня вживил ему Нергал, а из бездонных черных зрачков веяло дикой и злобной силой. Ровные белые руки его — талисман был уверен — в былые времена омывались чужой кровью как водой и запросто могли свернуть не слишком толстую шею; вообще от Деба так и исходила телесная мощь, отличная от той же мощи киммерийца тем лишь, что имела иное начало и иную природу, и в случае битвы Конану следовало бы задаться вопросом: а чья же природа сильнее? Красивого Зюка, пьющая сок из темного царства демонов? Или варварская, дикая и необузданная, но все-таки человеческая? Виви не мог знать ответа. А Конан, по всей вероятности, и не желал его знать. Скороговоркой испросив у Митры поддержки, рыжий пискнул от страха и кубарем скатился вслед за киммерийцем с лестницы, ведущей в трюм. Первые несколько мгновений он лежал, зажмурившись, а когда решился открыть глаза, сердце его сжалось в крошечный тугой комок да так и замерло, забыв даже о своей прямой обязанности равномерно стучать.

Перед Конаном, что двигался медленно и плавно, словно огромный тигр, чуть ссутулившись и зажав в двух руках меч, — спокойно стоял Красивый Зюк. Он не сделал и шага назад; вперив в киммерийца невозмутимый взор, он улыбался ему одной из своих гнусных улыбочек, что прежде так нравились талисману и что так раздражали его сейчас. «Не теряй же времени, Кони! — мысленно молил друга рыжий. — Руби его скорей!» А Конан и не думал терять времени. Оборвав плавное движение, он вдруг перекинул меч в правую руку, резко метнулся к бандиту и без размаха кольнул. Лишь на полвздоха ощутил Виви торжество победы. Деб, который, казалось, не двигался с места, каким-то образом избежал смертельного удара. Клинок прошел в волосе от его бока, а он так и продолжал стоять, улыбаясь противнику и даже успев до следующего его выпада подмигнуть талисману. Но и второй удар Конана не достиг цели, хотя на сей раз варвар был начеку. Перед тем же, как он поднял меч в третий раз, Гана и Мисаил рывком бросились ему навстречу, в какую-то долю мига умудрившись перехватить руку киммерийца.

Висканьо окаменел от ужаса. Меч его друга, отброшенный далеко в сторону, теперь ничего не стоил. Схватка закончилась не начавшись, и закончилась не в их пользу. Зрители — а их было четверо — наблюдали за рычащим и мычащим клубком из трех мощных мужских тел, но только один из них, Красивый Зюк, улыбался по-прежнему. Тино била крупная дрожь; иногда он вдруг на пару мгновений замирал, а потом снова начинал трястись в бешеном темпе.

Бросив на него случайный взгляд, Виви подумал, что исход драки ему гораздо более интересен и важен, чем это могло показаться по его поведению накануне, и победы он ждет и хочет отнюдь не для близнецов. Ненависть, промелькнувшая в тусклых глазах его, открыла талисману маленькую и не слишком значительную тайну: старик не выносил Красивого Зюка, а потому и жаждал поражения его детям — то есть ему самому. Веселый Габлио, видимо, имел похожее мнение. На драку он взирал с отвращением, а как только варвар оказывался сверху и подминал под себя братьев, нечто вроде удовлетворенной ухмылки пробегало по его толстым губам.

Естественно, что Деб с его черной кровью не мог всего этого не почувствовать. Но заметил сие только рыжий. Укоряя благого Митру за то, что тот при рождении наделил его обычными, а не косыми глазами, Висканьо лихорадочно пытался уследить одновременно и за Конаном и за Красивым Зюком.