— А что, она на самом берегу стоит? — добросовестно пытаясь вникнуть в суть идеи, спросил Сева.

— Кто на берегу? На каком берегу? — удивился Олег.

— Не кто, а что, — терпеливо и кротко пояснил свой вопрос Сева. — Телефонная кабина, она прямо на берегу?

Олег долго молчал, серьезно глядя на Севу.

— Да, брат Сильвио, — сказал он наконец. — Интеллект у тебя для других целей.

Лутовкин понял, что настал подходящий момент.

— Ну что, ребята? — сказал он, нервно потирая руки. — Чтой-то знобит меня сегодня. Выпьем граммулечку — и ступайте вы по домам. А я себе прилягу.

— Вот, пожалуйста, опять, — проговорил Сева, обращаясь к Олегу. — Я тебе говорю, он плохое задумал. Одного его никак нельзя оставлять.

— Почему нельзя? Можно, — сказал Олег и поднялся во весь свой внушительный рост. — Ежели связать хорошенько — то можно.

Вразвалочку он подошел к Лутовкину, обхватил его своими могучими лапами и, хотя Лутовкин раздраженно сопротивлялся, поднял его и закинул себе на плечо.

Сева понаблюдал, как Лутовкин дрыгает в воздухе ногами, потом молча направился к выходу.

— Э, ты куда? — спросил Олег. — За веревкой?

— Нет, домой позвоню, — сказал Сева. — Надо маму предупредить, чтобы к ужину не ждала.

5

Когда он вышел, возня сразу же прекратилась. Олег поставил Лутовкина на пол, тот с досадой передернул плечами и плюхнулся на диван.

— Ну что ты будешь делать?

— Давно сидит? — вполголоса спросил Олег.

— Да полчаса уже, если не больше, — шепотом отвечал Лутовкин.

— И не понимает?

— И не понимает! — сказал Лутовкин с отчаянием. — Я уж и так, и этак… А напрямую — нельзя. Ты его знаешь.

Олег задумался.

— М-да, накладочка, — сказал он. — Значит, пошел у мадамы отпрашиваться… А может, мадама его призовет?

— Она как раз в форме, — печально промолвил Лутовкин. — По квартире колышется.

— Ну, ничего, — сказал Олег, помолчав. — Я его сейчас вразумлю.

— Нет уж, ты, пожалуйста, не встревай в это дело, — вскинулся Лутовкин. — Знаю я тебя, китобоя. Тут ситуация деликатная, тебе не понять.

— Чистеньким хочешь остаться? — насмешливо спросил Олег. — В желтой рубашоночке, брезгливенький такой? А я, значит, отброс, портянка?

— Ты холостяк, братуля, — миролюбиво ответил Лутовкин. — Это всё в корне меняет. По крайней мере для него.

Олег не любил долго сердиться.

— О-хо-хонюшки. — Он походил по комнате, поколупал ногтем прутик багульника. Вдруг светлые брови его насупились.

— Слушай, — он повернулся к Лутовкину, — ты кошелку мою из прихожей унес? Там две бутылки «Сахры», банка сайры…

Лутовкин раскрыл рот и ничего не ответил.

— Тогда всё, — весело сказал Олег. — Тогда не знаю, как ты будешь вывинчиваться.

Он засмеялся.

— Очень весело, — раздраженно проговорил Лутовкин.

Это рассмешило Олега еще больше. Раскиснув в беззвучном хохоте, он сел на пол.

— А матрёшки-то… — простонал он, плача от смеха.

— Ай, ну тебя к черту! — глядя на него, Лутовкин сам начал сердито смеяться.