|
Ох, давно это было… Меня Васькин в музей затащил, и я внимание на дату ее свадьбы обратил – двадцать седьмое февраля тысяча девятьсот пятьдесят третьего года. А у меня мама двадцать седьмого февраля родилась в тридцать пятом году. Она всегда говорила: «Хорошо, что день рождения не двадцать девятого, а то бы я раз в четыре года подарки получала». Помнится, я на стенд глянул, дату бракосочетания Николаевых увидел и подумал: «Число, как у мамы, а год ее перевертыш: пятьдесят три – тридцать пять». Вот и запомнил. Муж Нины оказался ее однофамильцем, при регистрации ей не потребовалось менять паспорт.
Издалека донесся мужской голос: – Нам тут налево? – Баков приперся, – с этими словами в коридор выскочила Елизавета Гавриловна и, прежде чем мы с Иваном Николаевичем отреагировали, понеслась дальше. Я сообразила, что старуха может затеять скандал, кинулась за ней и схватила за руку. – Елизавета Гавриловна, не нервничайте. – Я спокойна как удав, – ровным голосом ответила дама и повернулась к краснолицему толстяку в мятых брюках и рубашке с коротким рукавом. – Здравствуй, Семен. – Добрый день, Елизавета Гавриловна, – отозвался Баков. – Хотя нет, день совсем недобрый. Примите мои соболезнования по поводу утраты, скорблю вместе с вами. – Странно от тебя сие слышать, – отрезала старуха. Семен Егорович сделал вид, будто не услышал ее. – Мы тут с парнями осмотримся, вам лучше пока полежать или в столовую спуститься. Понимаю, горе у семьи, но нам нужно со всеми потолковать. Елизавета Гавриловна исподлобья посмотрела на полицейского. – Нет, Семен, ты сейчас же отсюда уедешь. – Извините, это невозможно, – возразил Баков, – в доме совершено убийство. – С чего ты взял? Может, Катя упала, головой о кровать ударилась и умерла? – вкрадчиво поинтересовалась бабушка. – Или у нее с сердцем плохо стало, а? По какой причине про преступление запел? В комнату еще не заходил, тела не видел, а вывод сделал. У тебя уже и версия есть? Подозреваешь кого? Баков стиснул зубы, вынул мобильный и вежливо ответил: – Просто я повторил то, что по телефону услышал. Вот… Семен Егорович нажал на экран, по коридору полетел задыхающийся мужской голос: «Скорей… скорей приезжайте! Катю зарезали… насмерть…» – Узнаете, кто говорит? – осведомился начальник местной полиции. Елизавета Гавриловна молчала. – Конечно, голос по телефону искажается, – вздохнул Семен Егорович, – но я определившийся номерок по базе прогнал – принадлежит он Виктору Арефьеву, мужу Аллы, вашей внучки. Пожилая дама вздернула подбородок, открыла рот, но ничего не успела сказать, потому что с лестницы раздался громкий голос: – Семен Егорович, подождите! В конце коридора появилась коренастая фигура, она быстро приблизилась к нам, и я узнала Григория Андреевича Васькина, владельца «Кинофабрики». – Вам еще не звонили? – забыв поздороваться, спросил он. – Кто? – прищурился Баков. И тут телефон в его руке запищал. Семен поднес его к уху. – Добрый день, Михаил Ильич. Слушаю… Понял. Конечно. Да, выполню. Потом начальник местной полиции сунул трубку в карман пиджака и сообщил: – К нам из столицы выехали московские специалисты, они и займутся делом Екатерины. Мне велено у варягов на подхвате быть. – Это я организовал, – перебил Бакова Васькин. |
