|
Я не мог бы назвать их своими детьми. Это были мои двойники, материализованные изображения меня в глазах окружающих и моих собственных, мои фотографические карточки, вынутые и оживленные не из семейного альбома, а из мозга моих знакомых и моего. Я не уставал удивляться, до чего же у меня мерзкий вид на всех этих копиях. Ни один из них даже отдаленно не напоминал того, что я мечтал увидеть в себе. Единственное, что могло служить мне грустным утешением, было то, что остальные шестнадцать были еще гадостней, чем те тридцать два – мои…
Два робота шагали по бокам, один прикрывал меня сзади. Я сказал механическим телохранителям: – Сегодня придется жарковато! Следите, чтоб с вас не сбили управляющие антенны. У входа на меня набросился первый двойник, мой крохотный уродец, не устававший кричать, что гениальнее его на свете человека не существовало. Он вынесся из двери, только я вступил в коридор, и попытался укусить меня в руку. Робот легко отшвырнул его к стенке. – Вы наглец! – надрывался первый двойник. – Вы троглодит! Вы неконституционны! Никто не дал вам права лишать меня человеческих прав! Отдайте мне земной шар! Я пожалуюсь на ваш деспотизм в Верховный Суд! Его визг расшевелил остальных. Один за другим они выползали и выскакивали из номеров. Я прибавил шагу. Даже под защитой трех роботов я не хотел столкнуться со всей их оравой в коридоре. Я шел, а они торопились за мной – огромные и крохотные, широкоплечие и узкогрудые, вымахавшие до двух метров двадцати и не добравшиеся до метра сорока – народ, удивительно разнообразный по внешности и мертвенно, уродливо‑однообразный по существу. В обширном холле я присел за столик у стены и открыл совещание своих и прочих двойников. Я вежливо попросил их рассесться. Три робота бдительно следили, чтоб никто не приблизился ко мне. – Итак, джентльмены, начнем! – предложил я. – У вас, кажется, имеются ко мне претензии? – Деньги! – прорычал второй двойник, от О'Брайена. – Вы обещали нарубить монет, профессор. Какого черта вы медлите? – Здесь так мало слуг! – простонал третий, от Мартина. – Меня водит под руку один робот. Разве это можно вытерпеть? Я хочу, чтоб меня водили под обе руки. – Внимание, джентльмены, внимание! – надрывался, ерзая в кресле, юркий двойничок от Мак‑Клоя, четвертый по счету. – Я сейчас вас всех объего… то есть успокою! Мы создаем компанию на один миллиард долларов под моим председательством и легко вытаскиваем… Седьмой двойник, от Роуба, не вынес напора ожесточенных страстей и вскочил. Его дикие глаза зловеще фосфоресцировали. – Я предложу уважаемому собранию изящненький заговорчик! – проскрипел он. – Удивительно красивая штучка, ее можно носить в кармане. Мы берем государство, продырявливаем его посередине, потом закладываем, понимаете, такая штука… Все голоса заглушил железный рык верзилы, воспроизводившего одного из гостей. – Минометы! – заревел он. – Орудия и торпеды! Я хочу поиграть ручной атомной бомбой! Тут все разом заорали, завопили, завизжали, заскрежетали и заскулили. Я молча разглядывал их разъяренные морды. Я испытывал радостный трепет от мысли, что участь их решена. Разумеется, я не показал им, о чем думаю. Я был холоден и невозмутим. Если бы я держался хоть немного по‑иному, они разорвали бы меня в клочья, смяв охраняющих роботов. Просто удивительно, до какого жара накалялась злоба, одушевлявшая эти конвейерные создания. Они жили лишь ради того, чтобы кого‑то кусать, облапошивать, взрывать и валить. Когда на мгновенье наступила тишина, шестой двойник, от Паркера, надменно проговорил, откидываясь в кресле: – Какой невероятный шум, профессор! Не могли бы вы повырывать языки у этих весьма уважаемых джентльменов? Я поднял руку, чтоб притушить хоть немного новую бурю воя, визга и рева. |
