Пусть никто не думает, что решение досталось мне легко. Мысли мои были тяжелей ударов кулака – я не щадил себя.
Одно я понимал теперь с окончательной полнотой: великое открытие мое следовало срочно закрыть, оно не удалось. Все остальное было пока в тумане.
Я прорывался сквозь туман, настойчиво освещал его логикой рассуждений, пронзал прожекторным лучом неотвергаемых фактов. И мало‑помалу мне становилась ясна грандиозность моей ошибки. Одним уничтожением созданных мной человекоподобных тварей дело не могло ограничиться. Надо идти дальше, значительно дальше.
Я с горечью вспоминал, какие высокие мечты кружили мне голову, когда я сидел над расчетами Электронного Создателя. Я трудился не для денег и не ради того, чтобы к четырем миллиардам людей, населяющим земной шар, прибавить еще парочку миллиардов. Я хотел вывести нового человека – благородного, умного, доброго, талантливого. Мне думалось, Электронный Создатель вполне годится для этой цели. Он превращает в живую плоть мысленное представление людей о себе, мы любим себя за хорошее, гордимся прекрасным в себе – так я наивно думал. Как я ошибся, как непоправимо ошибся! Вот оно, наше материализованное представление о себе, – двуногие волки, беснующиеся сейчас в роскошной гостинице!
Значит ли это, что Электронный Создатель искажает, творя копии, что он всего лишь кривое зеркало? Нет, он работает точно. Он только воспроизводит не людей, но мнение их о себе и других, придает этому мнению человекообразную форму. Он материализовал нечеловеческие, зверские отношения, связывающие людей в нашем насквозь прогнившем обществе. Боже, сколько раз мне приходилось слышать мерзкие изречения: «Каждый за себя, один бог за всех!», «Человек человеку – волк!». Здоровый эгоизм, конкуренция, индивидуализм – все эти словечки оказались стертыми, словесная мишура и мертвечина, я не вдумывался в них. А они жили страшной и тайной жизнью – злокачественные бактерии социальной гнили. Я опрометчиво придал им очеловеченную плоть, и вот они забушевали на свету – грабители, убийцы, стяжатели, всяческие человеконенавистники. А разве я сам не среди этих людей – нет, разве я лучше их? Может, талантливей, но не лучше! Я ненавидел и презирал их, как и они меня, я издевался над ними, боялся их и подличал перед ними, обманывал их – разве не точно воспроизвел мои поступки и мысли двенадцатилетний уродец? В той грязи и подлости, что взметнул со дна наших душ Электронный Создатель, немалая толика моей личной грязи, мне от нее не отречься!
Итак, Электронный Создатель не способен усовершенствовать человека. Больше того, он вреден. Поработай он месяца три на полной мощности – какой смрадный поток ринется в мир, какого нестерпимого накала достигнет глухо тлеющая сейчас в глубине общественная злоба. Может, в другие времена, когда человек объявит человека братом и другом – возможно, не зарекаюсь, тогда мой Электронный Создатель и пригодится. Но сейчас его надо уничтожить! Я прозреваю. И ненавижу, став зрячим.
Как я ненавижу!
Под утро я задремал. Меня разбудил Мартин.
– Доброго утра, профессор. Не хотите ли погулять? Сегодня воскресенье, сэр.
Я вскочил с дивана.
– Великолепно, Мартин. Воскресенье – день возрождения. Приготовьте завтрак и можете уходить, куда хотите.
Он был так поражен, что пришлось объясниться.
– Видите ли, Мартин, ко мне должны прийти… гм… одна дама. Я уверен в вашей скромности, но дама такая подозрительная. Короче, раньше четырех часов не возвращайтесь.
– Будет исполнено. Я очень рад, что вы… Я боялся, что занятия наукой навсегда отвлекли вас от всего… простите мою откровенность, профессор!
Он, кажется, искренне обрадовался, этот чудак, что во мне пробудились обычные человеческие чувства. Я выставил его за дверь и позавтракал, потом, не торопясь, набрал на клавиатуре Главного Щита одиннадцать цифр из двенадцати, составляющих единственную запрещенную комбинацию. |