Глава 2. Испытание очищением

Спал я плохо. Всегда ворочаюсь на новом месте. Особенно, когда воняет, жарко, а за перегородкой громко и разнообразно храпит дорогой дядюшка.

Измотанный ночными испытаниями, я вышел на палубу и облокотился о борт. В голове ещё крутились отрывки кошмара. За мной гонялся дракон. Прыгал по заледеневшему двору академии и плевался огнем, а вокруг стояли студиозусы и деканы с директором, смеялись и кричали:

– Не учил! Невежда! Бездарь!

Я скривился:

– Какая чушь!

Пытаясь забыть бредовый сон, я стоял и дышал солёным воздухом, наслаждаясь тишиной и покоем. А потом проснулся дядя и принялся орать:

– Есть заказ! Будем готовить троллево колено! Плывем в Тролляндию. Дорога займёт три дня. За это время выучи главу о троллях. Моя книга рецептов на камбузе. Ну чего стоишь, бегом! У тебя всего три дня!

Без шляпы он походил на старую, сморщенную горгону. Редкие пучки покрашенных волос развевались на лысом черепе, как высохшие змеи. Единственный, да еще заплывший злобой красный глаз угрожающе смотрел на меня.

Оторвавшись от борта, я побрёл на кухню. Читать я, конечно, умею, не зря же в академии дворы мёл, но не люблю. Это же скукотища! Пыльные хрустящие страницы, липнущие к пальцам, тяжелый запах свинца, головокружение и головная боль – никогда меня не прельщали.

Вздохнув, я открыл дверь, но на корабельную кухню так и не вошёл. В крошечном камбузе попросту не осталось свободного места из-за пяти здоровенных обезьян. Ростом они едва доходили до моего плеча, но за счёт сложенных за спиной чёрных крыльев выглядели больше. Я слышал о них, но и представить не мог, что поутру встречу на кухне.

– Чего вылупился, кличка есть, или крысёнышем звать? – небрежно спросила одна из обезьян в треуголке и со свистком на шее. – Я боцман, Чича, – представилась она, обгрызая ножку василиска. – Ты не многословный, это радует. Предыдущие ученики, много болтали. Это бесило. Словно дети малые, «бу-бу-бу, да бу-бу-бу», а на посудине дел по горло.

Боцман бросил кость в корзину и двинулся на меня.

– Свали в сторону, всю дверь перегородил, – лениво процедил он, сдвигая меня плечом.

За Чичей потянулись матросы. Гордо задрав мохнатые подбородки, они прошли мимо меня на палубу, а последний, прыснув от смеха, вручил банан.

– По местам! – крикнул боцман. – Капитан сегодня не в духу, не будем громко булькать, чтоб не закипел!

Закрыв дверь изнутри, я прислонился к ней спиной. По-моему, проклятый ошейник всё же задушил меня, и я скончался. Летающие обезьяны, безумные кулинары, исчезающие чернокнижники, вонючий гамак и кругом на сотни миль одна вода. Моё персональное чистилище.

Стараясь не забивать голову, я наскоро соорудил бутерброд и, запивая водой, оглядел камбуз. На исцарапанном полу в углу сгрудились бочки. На них, рядами до самого потолка, возвышались запечатанные пыльные бутыли. А еще выше, на балках, привязанные верёвками, качались пучки сухой травы. Кое-где уже затянутые паутиной. Из узких окошек едва пробивался свет, отражаясь от надраенных сковород и кастрюль, свисающих с длинной решётки во всю стену. С другой стороны, под столом укрывались мешки и коробки. Над ними висели полки с приправами и посудой, между которой притулилась незаметная книга в чёрном переплете. Наверное, она и есть – дядино хранилище рецептов.

Поставив чашку с водой на стол, я аккуратно снял кулинарные записи. Тяжёлые! Неужели на свете столько рецептов? Может, это что-то другое? В ответ на немой вопрос на обложке проступили кроваво-красные буквы: «Собственность мастера Оливье».