А в пустыне нет совсем.
Вернувшись со здоровенной корягой, я встал рядом с Оливье. Кроме перекошенной кучи камней, я так ничего и не видел. То ли тролль невидимый, то ли я не троллевед.
Взглянув на дубину, Оливье кивнул. Ободренный, я осмелился спросить:
– А где тролль? Я только гнездо вижу.
Дядя взглянул на меня с жалостью. Так смотрят на умалишенных или чужих непослушных детей.
– Это не гнездо, а тролль. Гнездо за ним, – одними губами вымолвил он.
Я чуть не ляпнул «Брешешь!». Снова всмотрелся в каменные глыбы. А где нос, глаза? Толстые и жирные ноги. Хотя бы голова! Сплошное нагромождение булыжников, похожее на пирамиду. Сверху большой неровный валун, приплюснутый с одной стороны и выпуклый с другой. У основания кривые замшелые блоки и мелкие, овальные камни.
Я заморгал глазами. Меня озарило. Тролль прямо передо мной. Он сидит, подтянув под себя согнутые ноги, сложив руки на груди. Голова наклонена, подбородок прижат к каменному торсу, глаза закрыты.
– Огромный, – шумно выдохнул я.
– Крупный экземпляр, – согласился Оливье.
За каменной пирамидой спряталась укрытая травой стена из смахивающих на самого тролля валунов. Ограда, местами доходившая мне до пояса, и есть гнездо.
– Я понял, – обрадовался я.
– Поздравляю, заморыш, – проворчал дядя. – Ты гений всех тридцати миров! Вернёмся в Черногорск, получишь в соборном холле медаль, – и задумчиво потеребив ус, вырвал у меня дубину. – Примерь, мешок-то на него налезет?
Я читал, что днём эта громадина всего лишь бездушный камень, но подходить всё равно не хотелось.
– На абордаж! – подтолкнул дядя. – Солнышко скроется, попытка накроется, дуй скорее.
Я сделал несколько шагов. Потом ещё пару. Вынул из-за пояса мешок. Какой он всё-таки большой. Почему для первой охоты мне не попался тролль поменьше? Обойдя валуны сзади, я встал на цыпочки и набросил мешок на каменную башку.
– Затягивай сзади, крысёныш, – зашипел дядя.
Нащупав в горловине мешка бечёвку, я потянул двумя руками. Пришлось, правда, упереться ногой в спину. Страшновато, конечно, топтать тролля, пусть и окаменевшего, но лишь поначалу. Я быстро приноровился. Осмелел, и потянул со всех сил. Прижал веревку пальцем и завязал узел.
– Слезай, заморыш, ты бы ему ещё на макушку сел.
Глянув под ноги, я задрожал. Пока боролся с завязками мешка, я оседлал тролля и теперь восседал на его плечах. Живо соскочив на землю, я побежал к дяде.
– Ты на вахте, башкой отвечаешь, – распорядился он. – А я пойду, съестного раздобуду. Нам ещё обратно плыть, не хочу три дня сидеть на одной лодке с голодным оборотнем.
– А я…
– А ты и есть этот оборотень, – отрезал дядя. – Стереги!
– Да, учитель, – печально согласился я.
– Если что, встретимся у лодки! – крикнул он и скрылся в траве.
Я остался один с гигантским троллем. Солнце стояло высоко, но его затеняло скверное предчувствие. Оливье не вернётся до захода. Я мысленно перевернул страницы книги рецептов и чуть не вскрикнул. У меня есть дубинка, мешок надет на жертву, но у меня нет пилы!
Я затравленно огляделся. Сорвался с места догонять Оливье, но зацепился ногой и чуть не упал. Рядом со мной из земли торчала одна из дядиных сабель, широкая.
Сомнения развеялись. Он не вернётся и после заката. Глушить тролля, резать ногу и тащить трофей к лодке придётся мне. Успокаивало, что без меня он не уплывет. Для печёна троллева колена ему нужна нога этого самого тролля. А вот остальное выглядело скверно!
Панике я не поддался. Бежать некуда! Прятаться негде! Возвращаться без троллевой ноги – опасно! Добрый дядюшка, завидев меня без дичи, может отмочить любую гадость. |