— А можно я буду спать в твоей комнате? — спросила она, — я боюсь его. Он доберется до меня, обязательно доберется.

— Хорошо, — согласилась я, в данный момент спорить с подругой было бы глупо, — будешь спать, где хочешь. Мне не жалко. Об одном только прошу, держи пока язык за зубами. Никто в городе сегодня не должен узнать, что ты нашлась.

— Даже Люк? — спросила Бэсси.

— Даже Люк.

— Но он волнуется.

— Он волнуется уже второй день. Поволнуется еще несколько часов. Ничего ему не сделается. Зато представь, как он обрадуется, когда увидит, что ты цела и невредима! Договорились?

Она судорожно кивнула и, заливаясь слезами, обхватила меня за плечи, так что я едва не съехала в канаву. Выровняв руль, я осторожно высвободилась из ее крепких объятий и сказала:

— Полегче, Бэсс.

— Ты спасла мне жизнь, Тора, — всхлипывая, прошептала Бэсси, — я никогда этого не забуду, никогда!

— Для чего же тогда нужны друзья? — я похлопала ее по плечу, — ты бы успокоилась. Все в порядке.

— Хорошо, — потянув носом, согласилась Бэсси, — у тебя есть платок?

— Где-то был. Посмотри в сумке.

Через пять минут, когда мы уже въезжали в город, Бэсс сказала:

— Здесь нет платка, Тора.

— Нет? А ведь был. Потерпи до дому. Там насморкаешься всласть и заодно помоешься. А сейчас возьми на заднем сиденье мою куртку и накинь на себя. А то видок у тебя — не позавидуешь.

Бэсси так и сделала. Она была на редкость послушна, чего за ней в общем-то не водилось. Ее все еще трясло, глаза были испуганными, а вид какой-то затравленный, словно у зайца, которого гонят собаки на охоте. Впрочем, все это было понятно. Находиться один на один с психом, пусть даже таким безобидным с виду, удовольствие не из приятных. Подъезжая к дому, я вспомнила о головной боли, и она как назло вернулась, словно для того, чтобы я не расслаблялась. И тут же разозлилась на маньяка. Вот гад! Мне и без него было гадко, а тут он со своей дубинкой или чем он там треснул меня по затылку. Нужно было дать ему сдачи, чтобы жизнь медом не казалась.

Мы вышли из машины и я, придерживая Бэсси за плечи, провела ее на крыльцо. А нужно сказать, что это занятие было не из легких. Она постоянно озиралась, норовила побежать, тащила меня вперед и дрожала как осиновый лист.

— О боже, — простонала я, нажимая на дверной звонок, — у тебя паранойя.

Когда мама увидела Бэсси, глаза у нее стали почти такими же круглыми и испуганными.

— Боже мой! — прошептала она, отшатываясь назад.

— Мам, ты надеюсь не собираешься грохнуться в обморок? — спросила я, захлопывая за нами дверь, — Бэсси нужно выпить чего-нибудь горячительного. Коньяк, например, или виски. Ну же, мама, шевелись.

Это подействовало. Она побежала в кухню на поиски требуемого. Я же усадила Бэсси на диван в гостиной.

— Посиди здесь, — велела я ей и побежала за мамой.

Она как будто ждала моего прихода, стоя у шкафчика с бутылкой и стаканом в руке.

— О, коньяк! — одобрительно произнесла я, — хорошо, что он у тебя есть. Могла бы и мне плеснуть малую толику.

— Ты вчера уже пила, — отозвалась мама твердо.