Никки всё toe не могла заставить себя поднять взгляд, но только что вошедший покупатель подошёл ближе.

— Что случилось? Было ограбление?

Кассир сказал:

— Нет. Боже, это похоже… похоже… чёрт! Это словно кто-то залез мне в голову.

И тут к Никки, наконец, смогла заговорить:

— Добро пожаловать в клуб.

Глава 48

В Кэмп-Дэвиде склонившийся к микрофону на трибуне вице-президент Флаэрти заканчивал свою речь.

— …так что правительство будет защищать своих граждан и своих союзников сегодня, завтра и всегда. Благослови Бог Америку. Спокойной вам ночи.

Здесь должны были быть аплодисменты, и кое-кто и правда захлопал, но в то же время сразу же возник гул разговоров.

В соседней комнате Сет откинулся на спинку инвалидного кресла, благодарный за то, что оно есть. Воспоминания его жизни и жизни Кадима продолжали затоплять его мозг — базовая подготовка, пресс-конференции, повторный показ «Айронсайда» и сотни других событий.

«Блэкберри» доктора Сноу зазвонил.

— Алло? — Потом тишина — она слушала, затем: — Хорошо. Везите их в лазарет. Мы тоже движемся туда. — Она спрятала телефон. — Официальное сообщение, — сказала она. — С Бесси Стилвелл, агентом Хадкинсом и профессором Сингхом то же самое — со всеми, кто входил в связанную группу в «Лютере Терри».

— А что с остальными? — спросила Жасмин. — С теми, кого здесь нет?

Доктор Сноу присела на корточки переел Сьюзан Доусон.

— Сьюзан, где список контактов остальных подвергшихся воздействию?

Сьюзан сумела сфокусировать взгляд на Элиссе, но она не могла говорить. Через секунду Элисса сдалась; президент имел для неё высший приоритет. Она поднялась, встала позади кресла Сета и покатила его. Они въехали в коридор, который напомнил Сету все те случаи, когда он оказывался в нём прежде, а также сотни похожих коридоров и многие другие вещи: длинные узкие улицы лос-анджелесского Южного Централа, и футбольные поля, и подземные туннели, соединяющие правительственные здания в Вашингтоне, и — да — туннель со светом в конце, который он видел, когда думал, что умирает.

Чтобы попасть в лазарет, им пришлось выйти на улицу; там было холодно и темно — солнце уже зашло — но никто и не подумал одеться, и Сету показалось, что холод помогает ему сосредоточиться. Связь внезапно многократно усилилась, и разница между ним и Кадимом, казалось…

Несомненно. Он не просто помнит то, что помнит Кадим. Он чувствовал, даже сильнее, чем когда разделял с ним его посттравматический флешбэк, что он и есть Кадим. Но и Сетом он также не переставал быть; он был ими обоими.

Они вошли в низкое здание, в котором располагался лазарет, и скоро инвалидное кресло Сета подкатили к одной из кроватей и развернули на 180 градусов, и он с удивлением увидел, как в лазарет вносят Бесси Стилвелл. Она сидела, предположительно, на кресле-качалке из коттеджа, в котором её держали. Двое морских пехотинцев решили, что проще всего будет взять её вместе с креслом и принести сюда.

Это вызвало у Сета тысячу воспоминаний, вытащенных из бурлящего котла его с Кадимом объединённого прошлого: кресла, горнолыжные подъёмники, старые леди, футболисты, поднятые на плечи товарищами по команде и многое другое.

Мгновение спустя вошёл Дэррил — две женщины в форме морской пехоты поддерживали его под руки, помогая идти. Тем временем кто-то, вероятно, нашёл ещё одно кресло-каталку, и морпехи воспользовались им для доставки Сьюзан; вот как раз её вкатывают в лазарет.

— Хорошо, — сказала доктор Сноу.