К слову! «Счастья! Для всех! Даром! И пусть никто не уйдёт обиженным!» — последняя строчка в «Пикнике». Мудрые авторы на том и закончили повесть, умолчав о том, что случилось бы по исполнению этого сокровенного желания.

Андрей Лазарчук: Думаю, нет. Энергия и так дешева дальше некуда. Было бы, напротив, полезно подумать о ее подорожании и ограничении производства, поскольку тепловое загрязнение — самое опасное из всех мыслимых.

Святослав Логинов: У нас масса источников дешёвой энергии. Её слишком много, и она слишком дёшева, а второе начало термодинамики никто не отменял. Тепловое загрязнение окружающей среды уже сейчас представляет опасность; куда уж ещё дешевле?

Евгений Лукин: А то она мало их открывала! Жизнь отдельных людей при этом, разумеется, менялась. Слегка, но к лучшему. Ясно же, что пишущий на компьютере должен это делать куда успешней, нежели скребущий гусиным пером в неэлектрифицированном Михайловском.

Сергей Лукьяненко: Да, конечно. Вопрос энергии — это основной вопрос, не надо быть Чубайсом, чтобы это понимать. Будет энергия — будет и пресная вода, и пища, и транспорт, и развлечения вроде космических исследований.

Сергей Переслегин: Изменится. И если не откроет — изменится тоже. Жизнь постоянно меняется. Станет ли она лучше от открытия источника дешевой энергии? Не знаю. В долгосрочной перспективе и больших масштабах рассмотрения — несомненно. А в среднесрочной перспективе открытие нового источника дешевой энергии может привести к катастрофическому экономическому кризису и даже к крупной войне. Может, однако, не привести — все зависит от целого ряда параметров, не фиксированных вопросом.

Геннадий Прашкевич: Кардинально изменится.

Изменится сам взгляд на мир.

Даже, возможно, наметится тот счастливый переход к миру истинного искусства, истинной науки, о котором так много писали философы. Это, разумеется, мой взгляд. Личный.

Вячеслав Рыбаков: По большому счету — никак не изменится. Хотя будут, конечно, потрясения — сейчас-то все вокруг нефти вертится, деньги самые большие пляшут именно там… Нефтянка начнет убивать всех, кто придумает новый источник энергии; те, у кого нефти нет и кто хочет добиться независимости от тех, у кого она есть, начнут этот новый источник и его выдумщиков спасать — на единственно возможный в нашем мире лад: сажать в то или иное подобие шарашки, для полной и вящей безопасности и чтоб конкуренты не пронюхали… Много гадостей произойдет. Мы их творим под любым предлогом и по любому поводу — и какой-нибудь карманный термояд станет еще одним предлогом и поводом в этом ряду. Но по большому счету не изменится ничего.

Борис Стругацкий: Думаю, ничего особенно в нашей жизни не изменится. Энергией ведь сыт не будешь. Будем заниматься превращением этого неограниченного количества энергии в неограниченное количество материальных и духовных благ. То есть тем, чем занимаемся и сейчас, и сто тысяч лет до того, и будем всегда заниматься, пока энергия не иссякнет, — а по современным представлениям о физическом вакууме она не иссякнет никогда.

8. Вопрос: Оправдано ли введение запретов на отдельные направления научных исследований (клонирование человека, новые методы психологической обработки и т. п.)?

Эдуард Геворкян: Человеческому разуму ненавистны пределы, но это не означает, что все дозволено. Запреты не оправданы, но жесткий контроль за критическими технологиями необходим.

Впрочем, историческая практика показывает, что сама система запретов, особенно на межгосударственном уровне, — хитрый ход для получения преимущества — конкурентного или военного.