А теперь гулять. К черту паутину в углах, пусть солнце вольет в него жизнь. Неподалеку от женского монастыря стоял высокий католический собор, и Микс приостановился, глядя на входящих в церковь людей. Его охватила какая-то печаль и тоска. У этих людей те же проблемы, те же сомнения и страхи. Но у них есть вера, есть, к чему или к кому обратиться. Если бы они увидели призрака или услышали шаги и хлопанье закрывающейся двери, они бы воззвали к своему богу или к чему-то еще. В рассказах это обычно помогало. В детстве у Микса была религия — бабушка, пока была жива, водила его в церковь. Но это было давно и так же давно закончилось. Он не думал об этом, потому что больше не верил в бога. Если он пойдет в церковь и начнет взывать к кому-то в небе, то почувствует себя идиотом. То же самое будет, если он поговорит с их викарием — священником. Микс не мог представить, что спросить и что ему могут ответить. Ему это было недоступно.

В понедельник и вторник он был занят на работе и чуть ли не впервые был этому рад. В квартиру на Бейсуотер привезли новый тренажер, его нужно было установить и показать, как он работает. Потом куча звонков о сломанных тренажерах, электронная почта, жалобы и требования. На второй вечер он нанес визит в центр Шошаны, где сообщил Даниле, что набросал примерный план по обслуживанию. В действительности же он искал Нериссу и собирался расспросить Данилу насчет нее — в какие дни приходит, является ли постоянным клиентом и так далее, но решил, что подобные вопросы прозвучат странно. Будто его контракт — всего лишь повод для встречи с известной моделью. Хотя вообще-то так оно и было.

Расписавшись на копии контракта, он уехал.

В среду вечером он пошел в кино с Эдом и Стеф, а потом они отправились в паб. Когда мужчинам принесли джин с тоником, а Стеф — водку и смородиновый сок, Микс спросил то, о чем хотел спросить — и даже репетировал — целый день. Но все уловки и туманные формулировки улетучились из головы, и он произнес несколько простых слов:

— Стеф, ты веришь в привидения?

Она не засмеялась и не стала издеваться.

— «Есть многое на свете, друг Горацио», — начала она, но не смогла вспомнить окончание фразы. — Я считаю, что, если где-то случилось что-то ужасное — например, убийство, — жертва или убийца могут вернуться на место преступления. Там живет их энергия, — неопределенно добавила она, — ну, то, что заставляет призрак материализоваться.

Так он и думал. Решил было спросить о двери, таинственным образом открывшейся и закрывшейся, но вспомнил, что это проделки кота.

— Как ты думаешь, это обязательно должно быть место преступления? В смысле там, где кто-то умер? А может это быть местом, где совершено другое преступление?

— Откуда ей знать, Микс, — вмешался Эд, — она не медиум.

Микс не обратил на него внимания.

— Допустим, преступник хотел убить еще кого-то, но не получилось. Вернется ли он туда?

— Возможно, — с сомнением произнесла Стеф. — Слушай, а это правда происходит? В том странном доме, где ты живешь, водятся привидения?

«Странный дом» — метко сказано, но Миксу не нравилось, когда его так называли. Он обижался за свою квартиру.

— Мне показалось, я что-то видел, — осторожно сказал он.

— Что именно? — с любопытством спросил Эд.

Стеф, более тонкая и чувствительная натура, все поняла по лицу Микса.