В какой-то момент в голову пришла, как показалось, неплохая идея.

– А что если пойти краем леса – незаметно, постоянно держа в поле зрения грунтовую насыпь? – радостно пробормотал он обветренными губами. Но ликование быстро сменилась разочарованием: – А в какую сторону идти?! На запад?.. На восток?.. Куда и откуда петляет эта дорога?

Поразмыслив и потеребив ладонью обросшие бородой щеки, как это обычно делал Всеволод, Макс покачал головой:

– Нет, не годится! Я могу опять оказаться в каком-нибудь забытым богом ауле. А этот урок мы уже проходили.

Переменив позу – тело затекло и закоченело без движения, он вздохнул, вспомнив о приятеле и о событиях прошлой ночи…

– Знаешь… Я все время думаю об одной женщине, – слабым голосом напомнил о себе Барклай.

Голова его лежала на плече летчика; ноги лишь изредка сгибались в коленях и совершали подобие шагов, в остальное же время безжизненно волочились по камням. Сгорбившийся под тяжестью могучего тела, он упрямо тащил раненного друга вниз по пологому скалистому боку…

Несведущий в тактике наземных боев и никогда не хаживавший пешком по здешнему рельефу, он понимал: найденный ими проход в бесформенном и протяженном нагромождении исполинских глыб – далеко не единственный. Скальный отрог определенно где-то заканчивается, теряет свою неприступность. Его наверняка можно обойти слева или же справа – сделать изрядный крюк, потерять пару-тройку часов, но точно так же оказаться с противоположной стороны.

Потому-то, стиснув зубы и позабыв об усталости, покачиваясь и с трудом удерживая равновесие, Скопцов шел без остановок и отдыха, спеша оттащить Всеволода подальше от проклятого каменного утеса…

– И меня дома ждет замечательная девушка, – отвечал он прерывистым шепотом.

– Это здорово, когда ждут… Как зовут-то ее?..

– Александра.

– Хорошее имя. А мою знакомую звали Виктория.

– Почему звали? – мешая сбивавшееся дыхание со словами, спросил пилот, – с ней что-то случилось?

– Ничего, надеюсь, не случилось. Просто давно не виделись… Она даже не знает, где я…

– Как не знает?! Ты же рассказывал, будто живете вместе…

Барк закашлялся, в груди что-то заклокотало. Успокоившись и выровняв дыхание, признался:

– Выдавал мечты за реальность. Никогда мы с Викой вместе не жили… Последний раз виделись осенью – ездил к ней… в маленький городок. Не захотела быть со мной – говорила о всякой… ерунде: о симпатии, уважении… Видать никогда не любила.

– Быть этого не может, – проворчал майор, решив все же несколько минут передохнуть. Сердце уж зашлось в сумасшедшем ритме, в висках стучало, а зрение и слух притупились.

Разыскав в темноте ровное местечко, осторожно опустил товарища на снег, положил под голову подсумок. Скинув свою куртку, бережно укрыл его.

– Не может этого быть, – повторил он, упав рядом. – От таких мужиков как ты, уходят только сумасбродки… которые сами не знают, чего хотят.

– Она не такая. Это я где-то напортачил, ошибся… Что-то сделал не так.

– Ну, ничего, Сева – все поправимо. Вот найдем наших, вернемся домой… Оклемаешься в госпитале, встретишься со своей Викторией и разрешатся ваши недоразумения. Уверен, все у тебя сложится нормально!.. Кстати, Виктория – тоже отличное имя. Красивое, звучное, редкое.

Но тот отчего-то не отвечал. Похоже, тема себя исчерпала или продолжать ее он боле не хотел. Помолчав, вдруг снова закашлялся; изо рта хлынула кровь…

Повернув его голову набок, Макс вытер кровь обрывками подкладки; украдкой вздохнул – состояние Барклая ухудшалось.