Он поднялся, привел в порядок свой наряд и похромал к теряющему терпение Фабиану.

— Примите мои извинения, — сказал сэр Эндрю. — Вы собирались сообщить мне мою реплику.

— Ваша реплика должна была прозвучать уже час назад, — резко бросил Фабиан. — Все горожане и селяне умудрились собраться вовремя, но только не сэр Эндрю! Ах да, он же таскался по лесам в поисках драгоценного камушка, способного продлить скромный срок отпущенной ему жизни. Демоны! — вдруг воскликнул он, и сэр Эндрю, вздрогнув, начал безумно оглядываться в поисках демонов, чем вызвал заливистый смех хористов.

Появились демоны.

— Итак, сэр Эндрю, я хочу, чтобы при их вхождении в эти врата вы изобразили нам адское пламя и дым.

— Натурально, — сказал сэр Эндрю. — Я устрою для вас красный, черный или даже совершенно золотой дым. Я работал над этим. А огню, к сожалению, мне не удалось придать никакого другого оттенка, кроме цвета огня.

— Красный огонь нам отлично подойдет. А второе извержение пламени нам понадобится при входе графа. Граф Себастьян!

— Доброе утро, Эндрю, — Себастьян приветливо махнул ему рукой из дьявольской пасти. — Идешь сегодня вечером пировать?

— Да, благодарю вас, — ответил рыцарь. — Я стараюсь весело проводить каждую из Двенадцати ночей этого года. Может, тогда фортуна наконец улыбнется мне.

— Отлично. Давай зайдем в «Элефант» после репетиции. Мне необходимо отогреться.

Себастьян развернулся и пошел обратно в ад.

Я заметил Исаака, маячившего на крыльце своей конторы. Он перехватил мой взгляд и приглашающе махнул мне рукой. Я присоединился к нему, и мы продолжили оттуда наблюдать за репетицией.

— Здесь ненамного теплее, но все-таки стены защищают от северного ветра, — заметил он. — Жалкое зрелище, вы не считаете?

— О, я надеюсь, что они еще успеют разыграться к Двенадцатому дню. Да и публика обычно весьма снисходительна к подобным постановкам. А вам как она нравится? Хотя, наверное, для вас все это не так уж важно, учитывая ваше вероисповедание.

Он вновь пристально посмотрел на меня, как в тот первый вечер в «Элефанте».

— Какой ответ вы рассчитываете получить? Как приверженец своей веры, я не стал бы осуждать никакие взгляды вашей веры.

— Я спросил просто из любопытства. Будучи иудеем, вы могли бы счесть это оскорбительным. Всех ваших пророков и патриархов обрекли на адские мучения только ради того, чтобы спустя столетия их освободил некто, в кого вы не верите.

Исаак рассмеялся.

— Иудеи привыкли терпимо относиться к таким обидам. У них нет иного выхода, если они желают жить в христианском мире. Существуют значительно более серьезные обиды. По крайней мере, эта пьеса считает нас достойными освобождения. Взгляните-ка, это, должно быть, Моисей.

Я оглянулся и увидел человека, наряженного почти как Исаак, с фальшивой бородой и парой каменных скрижалей под мышкой.

— Господи, источник мудрости Твоей бездонен, — воскликнул он. — Явленный нам на горе Синай в законе! Мне, Моисею…

— Декламирует с чувством, — одобрил я.

— А вы видите его рога? — сказал Исаак.

Я прищурился и лишь тогда рассмотрел рожки, едва заметные в кудрявом парике.

Искоса глядя на меня, Исаак оценил мою реакцию.

— Очередная традиция? — спросил я.

Он пожал плечами:

— Игра света.