|
С одной стороны, мы почувствовали себя не актерами, разыгрывающими под водительством Всевышнего благородную драму, а беспомощными персонажами жалкого фарса, в котором жертвами нашей же глупости или жестокости становятся миллионы собратьев. С другой, - увидев из космоса плывущую в безмолвии Голубую планету, стали ощущать себя более тесным содружеством путешественников на одном корабле, под одним солнцем среди вечного холода. Будь иначе, астронавты Армстронг и Олдрин не оставили бы на Луне, у кромки кратера, памятные медали с изображением Гагарина, Комарова, Гриссома, Уайта, Чаффи и металлическую плашку с надписью: "Здесь люди с планеты Земля впервые ступили на Луну. Июль 1969 года от Рождества Христова. Мы пришли с миром от имени всего человечества".
Думая об этом, я чувствую себя гражданином планеты, во мне оживают одновременно Фауст, Гамлет и все братья Карамазовы... От писателя Гете требовал почти невозможного - знать себя и свой век. "Все, что у меня, - мое! - говорил он. - А взял ли я это из книг или из жизни, безразлично. Вопрос лишь в том, хорошо ли у меня получилось". В жизни своей, как и все, я страдал и радовался, повидал мир и вернулся к самому себе, чтобы в собственном сердце обнаружить мудрость и умиротворение. Сокровенные мои желания часто остаются неисполненными, и, стараясь облегчить терзающие меня сомнения, я иногда становлюсь безразличным ко всему на свете, хочу уйти куда-нибудь, где меня бы никто не нашел. Там, в тиши полного уединения, не взывая к Богу всуе, я буду плакать не из сострадания к себе или другим, а от радости того, что понимаю Иисуса Христа, не испытывая при этом желания стать проповедником. Сидя в кресле, ни в ком не нуждаясь и не прося ни у кого сочувствия или симпатии, буду наблюдать природу, сохранять безразличие или удивляться происходящему, восхищаться людьми или презирать все и вся. В конечном итоге, что есть самое важное? Наверное, то, у чего нет названия. Оно еще не выдумано, ибо для этого не существует нужных слов. Есть люди, для которых слово дороже женского поцелуя, - я не из них. Здесь и таится для меня заповедность истины: в вечной женственности, все остальное - лишь ее символы... Небольшая комнатка в квартире на восемнадцатом этаже с видом на неугомонный Бродвей, зеленые холмы Нью-Джерси и непонятно какого цвета речную гладь Гудзона, обычно покрытую пеленой тумана. Там было мое личное "бюро расследований", где я разгадывал ребусы жизни и никак не мог отделаться от ощущения связи моей с живущими в этой стране людьми. Я старался понять этих людей, мне всегда было интересно общаться с ними, и хотелось думать, что работаю я не против них, а вместе с ними, ради того, чтобы наши страны относились с меньшей предвзятостью друг к другу и избегали столкновения между собой. Однако пора заканчивать "автопортрет" моего коллеги. Пришло время рассказать о событиях, свидетелем которых пришлось стать мне самому, наблюдая за ними с самой ближней дистанции, разбираясь в сути их нередко с помощью моих американских друзей. В рассказе своем я постараюсь придерживаться совета одного из них, Генри Торо: "Не стоит ехать вокруг света ради то-го, чтобы сосчитать кошек в Занзибаре. Но пока вы не умеете ничего иного, делайте хотя бы это, и вы, вероятно, отыщите наконец "Симмсову дыру", через которую можно проникнуть внутрь себя". II Президентский цейтнот Версия пятая В ТЕНЕТАХ АППАРАТА Только обладающий человеколюбием может любить людей и не-навидеть людей. Тот, кто искренне стремится к человеколюбию, не со- вершит зла. Благородный правитель должен следовать человеколюбию, даже будучи крайне за- нятым и терпя неудачи. Такие люди есть, только я их не видел. Конфуций Интрига первая Жизнь бюрократов по-своему интересна, и сотрудники аппарата Белого дома в этом отношении не исключение. У них свой Сфинкс, он тоже задает вопросы, и, если не услышит правильного ответа, человеку несдобровать. |
