Девушка подняла руку, чтобы задержать его еще на несколько мгновений, но он уже торопился к выходу.

Женевьева посмотрела на Эдвияу. Тетя подняла взгляд от своего рукоделья, несколько удивленная.

– Что происходит!? Что происходит? Что мы собираемся делать?

К наступлению ночи был составлен ответ. Эденби вступал в сражение за английскую корону еще до того, как это сражение началось. Замок готовился к осаде, люди Генриха готовились к штурму. У них были пушки, катапульты и тараны. Стены Эденби были такими прочными и неприступными; какими могут быть только стены. Всю первую ночь защитники замка осыпали осаждавших дождем стрел, лили им на головы кипящую смолу и горящее масло.

В свою очередь нападавшие засыпали защитников зажигательными снарядами. От взрывов содрогались земля и стены. Первой загорелась кузница, затем огонь перекинулся на мастерскую кожевника и другие деревянные строения. Но Эденби был очень крепким замком, и был способен выдержать длительную осаду. Кроме того Эдгар не верил, что де ла Тер сможет долго осаждать его замок. Генриху нужны войска для борьбы с Ричардом.

Вторая ночь прошла спокойно, но рассвет принес новый приступ. Во второй половине дня от де ла Тера пришло письмо с предложением сдаться.

Сэр!

Я бы с большим удовольствием поспешил прочь от этого места. Но Генрих оскорблен вашим поведением и приказал взять ваш замок. Генрих Тюдор говорит, что между Тюдорами и Льюэлленами издавна существуют неприязненные отношения, и что он очень задет вашим вызовом. Сэр! Я снова вынужден просить вас: сдавайтесь, ибо мне приказано не знать ни пощады, ни милосердия, если мы будем вынуждены взять замок Эденби силой.

Тристан де ла Тер.

– «Не знать пощады!» – разозлился Эдгар, отшвыривая письмо прочь. – Он не увидит пощады от нас! Глупец! Разве он еще не понял, что эти укрепления неприступны?

Очевидно нет, ибо пушки и катапульты обстреливали стены и на третий, и на четвертый день.

В эту ночь Женевьева поднялась на стену вместе со своим отцом, чтобы осмотреть лагерь неприятеля, разбитый почти под самыми стенами. Эдгар понял, что завтра утром нападающие собираются воспользоваться тараном и пойти на новый приступ! Какая гнусность!

Изнутри замка до ушей Женевьевы доносились стоны раненых, плач вдов и сирот. Едкий дым, поднимавшийся от продолжавших тлеть сгоревших домов, щипал ей глаза. Как же она ненавидела этого Тристана де ла Тера! Как он осмелился прийти сюда и напасть на них? Женевьева ненавидела его и боялась, так как, хотя стены Эденби и выдерживали огонь пушек, но это не могло продолжаться бесконечно, а силы нападающих значительно превосходили силы защитников. Она пожалела о том, что отец послал вперед своих людей на помощь к Ричарду.

– Нам нужно выждать, – сказал Аксель Эдгару, всматривавшемуся в неприятельский лагерь, освещаемый редкими огнями костров.

– Ждать и молиться, чтобы Генрих отозвал их для главного сражения с Ричардом, прежде чем они нанесут нам еще больший ущерб. И с Божьей помощью Ричард, который теперь командует столь многими нашими людьми, разгромит этого Генриха Тюдора, и мы будем спасены!

Но сэр Эдгар не согласился. Он внимательно осматривал наиболее слабый участок стены, где завтра могла быть предпринята попытка штурма.

– Мы должны сделать вылазку. Мы должны сделать вылазку сегодня же ночью и разрушить их коварные планы.

– Нет, отец! – воскликнула испуганно Женевьева. – Ты не можешь идти. Ты не можешь рисковать…

– Я не могу послать в бой людей, чтобы они сражались ради меня, если я не поведу их! – сказал Эдгар, привлекая к себе дочь, гладя ее волосы и улыбаясь.