После этого странного замечания Эдгар Эшленд сжал коленями бока Аполлиона, и жеребец помчался в сторону Хьюстона.

— Дяде предстоит чертовски трудная дорога, если только ему не повезет и он не сядет по дороге на пароход. — Дэвид обнял Марию за талию. — Пойдем в дом, дорогая. Ты дрожишь без шали.

— Что имел в виду твой дядя, когда так странно говорил о глазах? Я не понимаю, Дэвид.

Дэвид пожал плечами:

— Возможно, дядя наконец-то посмотрел на отношения с Эмили не только со своей колокольни. Надеюсь, он увидел истину.

Глава 14

17 марта 1842 года

Эмили Эшленд стояла в своей спальне и умиротворенно улыбалась, глядя на две колыбельки. Она наклонилась и укрыла малышей. Маленький Джейкоб с пухлыми шоколадными ручками и ножками и крупной головой выглядел просто гигантом по сравнению с маленькой светленькой Камиллой.

Малыши спали под окном, в которое лился яркий свет. Снова будет мягкая весна, решила Эмили. Она смотрела из-за клетчатых занавесок на яркий день, на покрытый грязью двор, на густой лес вдали.

Сердце сжалось от боли, когда она вспомнила прошлую весну. Сегодня — первая годовщина их свадьбы с Эдгаром. Она вздохнула. Так много всего произошло, казалось, за эти месяцы прожита целая жизнь. А теперь — теперь она больше никогда его не увидит. Эмили прикусила губу, на глаза навернулись слезы. Нет, она не станет рыдать об Эдгаре! Ей надо думать о дочери.

Эмили вернулась в гостиную и увидела Холли, которая расставляла железные тарелки и раскладывала серебро на маленьком деревянном столике, накрытом хлопчатобумажной скатертью.

— Может полдня пройти, прежде чем я закончу тушить это рагу, миссус, — вздохнула Холли. — Цыпленок, которого принес мне Джейкоб, жесткий, как сапог.

Эмили пожала плечами, перебирая вязальные спицы.

— Не спеши, Холли. Сегодня будем обедать позже, когда приедет миссис Хьюстон.

Холли ушла на кухню, оставив Эмили с вязаньем одну в комнате, где лишь поскрипывание качалки отвлекало ее от горестных воспоминаний. Когда раздался долгожданный стук в дверь, она обрадовалась и, распахивая дверь, весело воскликнула:

— Доброе утро, Марга…

Эмили замерла. На крыльце с букетом полевых цветов стоял ее муж.

— С годовщиной тебя, дорогая.

Она смотрела на Эдгара, не в состоянии выговорить ни слова.

Он улыбнулся, и сердце Эмили затрепетало. Никогда еще Эдгар не выглядел таким красивым. Волосы его блестели под утренним солнцем, а в глазах светилась нежность.

Прошла целая вечность, наконец он мягко спросил:

— Ты не впустишь меня в дом, дорогая? Эмили медленно подняла руку к горлу.

— Ты… приехал…

— Да, дорогая, я приехал. — Он протянул ей цветы. — Для тебя, любимая.

Эмили молча взяла букет из голубых колокольчиков и золотистой ястребинки. Их руки на секунду встретились; казалось, что прикосновение Эдгара обожгло ее.

— Красивые цветы, — пробормотала она и, машинально потрогав влажный носовой платок, в который были завернуты стебли цветов, увидела вышитые инициалы М.Х. — Это платок Маргарет Хьюстон! — воскликнула Эмили.

— Да. Я вчера вечером остановился у Хьюстонов. Маргарет — большая мастерица писать письма, дорогая. Она снабжала меня всей необходимой информацией о тебе и о нашей дочери.

— Правда? Я не знала…

— Конечно, ты не знала. Эта благородная леди из тех, кто творит чудеса тихо и, казалось бы, незаметно. Видит Бог, я не ответил ни на одно из этих прекрасных писем и даже не раз грозился их сжечь.