– Мы уже перешли к обсуждению гипотезы о синдроме Аспергера? – спросил я.

– Об аутизме. Извините, что я вас поправляю, но психиатры больше не используют термин «синдром Аспергера», а для нас важно идти в ногу со временем, – проговорила директор. – То, что раньше именовали «синдромом Аспергера» или просто «Аспергером», мы теперь рассматриваем как легкую форму аутизма. Которая, как предполагает Нил, может иметься у Хадсона.

Рози отреагировала до того, как я сумел выдвинуть возражение, касающееся терминологии:

– Спасибо, что держите нас в курсе. Мы рады, что выбрали школу, которая ценит разнообразие. Если когда нибудь возникнет проблема… если появятся какие то конкретные вещи, в которых нам надо будет его поддерживать… я уверена, что вы дадите нам знать.

Она уже начала вставать, но тут обнаружилось, что Нил успел заметить некоторые «конкретные вещи» такого рода. Довольно многочисленные.

– Он отстает в социальном плане. У него толком нет друзей. Разве что, возможно, Бланш, но сейчас еще слишком рано об этом судить.

Нил сделал паузу – вероятно, чтобы отыскать в памяти другие неуспехи и минусы Хадсона.

– Он частенько норовит поумничать – кто то научил его грамматике в большем объеме, чем необходимо на этой стадии обучения. И в сочетании с тем, что мы называем «отсутствием фильтров», когда говорим о… о людях с аутизмом… Я был бы очень признателен, если бы вы ему сказали, что поправлять учителя недопустимо. Он не виноват в своем американском акценте, но у него громкий голос, и от этого эффект еще сильнее. Дома он тоже так поступает?

– Нет, – ответил я. – Впрочем, мы с Рози, как правило, не делаем грамматических ошибок.

– Ясно, – произнес Кролик и снова ненадолго замолчал, после чего продолжил: – Ему очень трудно дается спорт, особенно командные виды. Он бегает, как… он бегает неаккуратно, не держит ритм. И срыв, который у него случился на лыжном курорте, был не первый. Два или три раза мне приходилось отправлять его в комнату для отстраненных от урока…

– У вас для этого есть специальное помещение? – спросил я. Мне показалось, что это великолепная идея.

– Ну, на самом деле это изолятор для больных, но он работает и как место для тех, кого вывели с занятий.

– И это явный намек, – заметила Рози.

– В общем, я говорил, что у него случалась пара таких… я тогда не считал, что это срывы, но…

– Но теперь, когда вы смотрите на него сквозь призму аутизма…

– Слушайте, – произнес Нил. – Я все понимаю. Его доводили, такое неминуемо случается, когда ты… не такой, как все. Но я должен добиваться, чтобы ребята знали: нельзя психовать просто из за того, что к тебе кто нибудь прикапывается. На этом уровне надо начать вырабатывать в себе какую никакую стойкость.

«Стойкость» в данном случае, похоже, являлась эквивалентом выражения «сам должен уметь за себя постоять», которое в моем детстве служило распространенным оправданием школьной травли.

– По моему, нам есть о чем подумать, – заметила Рози. – Этого вполне достаточно. Если только нет чего то более серьезного. Хорошая успеваемость, немного незрел в социальном плане, дает сдачи, когда на него нападают.

– Тут много чего другого, – возразил Кролик. – Мы говорим «социальные навыки», но это же на самом деле жизненно необходимые навыки. Завязывание и развитие дружеских отношений, игры в коллективе, умение справляться с конфликтами и гневом. Понимание, когда можно говорить, а когда надо помолчать.