Переправа отняла больше времени, чем рассчитывал Пенрод, и когда они снова тронулись в путь, на востоке уже появилась светлая полоска, предвещающая скорый рассвет. Верблюды важно покачивали наполненными водой животами и охотно откликались на нетерпеливое постегивание седоков. Несмотря на свои старания, они так и не смогли устранить все следы и надеялись, что ветер и речная вода помогут им оставаться незамеченными, пока их не обнаружат разведчики дервишей.

Однако как только они вышли на караванную тропу в пустыне Монассир, Пенрода охватило дьявольское предчувствие беды, не отпускавшее ни на минуту. С каждым часом оно возрастало и в конце концов привело его к нерадостному решению вернуться назад к реке и проверить обстановку. Не долго думая он выбрал самого низкорослого и послушного верблюда, поскольку успел уже ознакомиться со всеми животными, оседлал его и повернул назад, приказав Якубу следовать намеченным маршрутом. За несколько миль до реки он свернул в сторону и поехал вдоль высоких холмов, которые приметил еще во время переправы. Они нависали над гладью воды и позволяли незаметно подобраться к берегу. Он спешился, стреножил верблюда и ползком приблизился к обрыву, откуда открывался вид на реку. То, что он увидел на берегу, потрясло его до глубины души. Сердце чуть не выскочило из груди, а нервы напряглись, как натянутая струна.

На берегу Нила находился небольшой отряд спешившихся дервишей, которые уже обнаружили на покрытой толстым слоем ила поверхности следы верблюдов и людей. В бинокль он хорошо рассмотрел неприятеля. Одним из шестерых, по всей вероятности, был тот самый дервиш, которому удалось избежать горькой участи своих товарищей в пустыне возле оазиса Марбад-Тегга. Правда, он не был до конца уверен в этом. Поджарые и чрезвычайно выносливые арабы пустыни, вероятно принадлежавшие к племени беджа, были в цветастых джиббах, которые обычно носили сторонники Махди, вооруженные дл