Он был поражен этим, когда безутешно скитался по прикованному к поверхности и заброшенному остову города, самого по себе организма, старше его на многие тысячелетия, но – как и соответствовало подобному антиквариату – теперь всего лишь трупу. И в действительности это был труп целого общества. Потому что никто более на Новой Земле теперь не задумывался о строительстве космических городов‑скитальцев или о том, каким еще иным образом возобновить скитальческую жизнь Бродяг. Те, что составляли оригинальную команду на Новой Земле, были очень немногочисленны среди уроженцев и их собственных детей и внуков, и теперь оглядывались назад на весь тот период с каким‑то неперсональным, отдаленным чувством отвращения. И со всей определенностью, они отвергли бы даже саму мысль о возвращении к прошлому, если у кого‑то и хватило бы плохих манер хотя бы выдвинуть подобное предложение. Что же касается второго и третьего поколений, то они знали о днях Бродяг, лишь как об истории, и посматривали на остов летающего города, который доставил их родителей на Новую Землю, как на фантастически неуклюжего и устаревшего монстра, во многом подобно тому, как если бы пилот древнего атмосферного лайнера рассматривал бы еще более древнюю пентеру [тяжелая пятипалубная галера на флота Карфагена] в музее. Никто, кроме Амальфи даже не проявил никакого интереса к тому, что могло произойти со всем сообществом Бродяг там, в родной галактике, галактике Млечного Пути, чьими спутниками были оба Магеллановых Облака.

Надо отдать им должное, признав, что обнаружение происходящего там, в любом случае, представляло бы собой почти неразрешимую задачу. Все виды передач – а в действительности, многие миллионы их – могли быть легко перехвачены от домашней галактики, если вдруг кто‑нибудь и захотел послушать. Но прошло уже так много времени с поры колонизации Новой Земли, что сортировка этих посланий и приведение всего полученного во что‑то значащее, потребовали бы работы целой группы экспертов в течении многих лет. Практически невозможно было найти никого, кто бы мог проявить интерес к столь бесплодной и по сути своей ностальгической возне. На самом же деле Амальфи пришел в город с еще не совсем оформившимся желанием передать работу Отцам Города, этому огромному банку вычислительных машин и хранилищ памяти, на которых были возложены тысячи обычных технических, операционных и управляющих задач города, когда он находился в полете. Что Амальфи будет делать с этой информацией, когда и если он ее получит, у него не имелось никакого представления. И с полной определенностью можно было утверждать – не существовало никакой возможности заинтересовать этим хоть кого‑нибудь из Ново‑Землян, быть может только за исключением получасовой пустой болтовни.

И помимо всего остального, Ново‑Земляне, пожалуй, были даже в чем‑то правы. Большое Магелланово Облако медленно, но верно отдалялось от родной галактики, со скоростью примерно в 150 миль в секунду – что в действительности, являлось весьма незначительной скоростью, и соответствовало удалению примерно на диаметр средней солнечной системы в год – и это являлось символом нового отношения среди Ново‑Землян. Глаза людей смотрели только вперед, прочь от древней истории. Гораздо больше интереса проявлялось к новой звезде, вспыхнувшей в межгалактическом пространстве, где‑то за Малым Магеллановым Облаком, кроме того, все еще была видима и вся panoply родной галактики, поскольку последняя доминировала в ночном небе от горизонта до горизонта в течении определенных периодов года. И, конечно же, по прежнему существовали и космические полеты, потому что торговля с другими планетами в маленькой галактике‑спутнике являлась необходимостью. Торговля велась большей своей частью с помощью огромных торговых грузовиков, и кроме них существовало некоторое число более значительных машин, таких как мобильные обрабатывающие центры, которые по‑прежнему нуждались в энергоустановках гравитронно‑поляризационных генераторов или «спиндиззи».