– Обещаю! – заверила Соня, думая о предстоящей регистрации восьмого июля. – И обязательно подумаю над твоим предложением!

Она легко вырвала руку и, не оглядываясь, побежала к выходу.

Едва ее ножка ступила за больничную ограду, из головы Сони тут же вылетел и Герасимов, и его идиотское предложение. Она бежала навстречу к Кириллу. Что могло быть важнее?

У Герасимова в тот же день случился кризис, и врачи вернули его буквально с того света. Он еще долго пролежал в больнице, но Соня больше ни разу так и не пришла.

Теперь, вспоминая все это, Соня чувствовала себя последней дрянью. Так паршиво на душе у нее уже давно не было.

Но она до сих пор не знала, что по иронии судьбы Юру тогда выписали, 8 июля, и он сразу же из больницы пошел к ней.

Во дворе Герасимов столкнулся с вереницей украшенных лентами машин, а через мгновение увидел пьяную от счастья Соню в белом платье.

Свадебный кортеж давно уехал, а он все еще продолжал стоять, прислонившись щекой к раскаленной от летнего солнца стене дома.

Ярко накрашенная старуха в нелепом желтом халатике, едва прикрывающем худые старые коленки, с удивлением посмотрела на Юру. Она неподалеку выгуливала облезлую болонку и, теперь решив, что парень просто пьян, радостно предвкушая предстоящий скандал, грозно двинулась к нему.

– Эй! Пьянь подзаборная! Пошел… – но, посмотрев Герасимову в глаза, осеклась на полуслове.

Этот странный парень ее и не заметил, он до сих пор продолжал смотреть вслед уже давно скрывшимся из вида свадебным машинам.

Много повидавшая на своем веку бабка Люба просто испугалась, разглядев в его тусклых глаза такую лютую ненависть, что решила с ним не связываться. Она тихонько подозвала свою собаку и, испуганно оглядываясь на Юру, забежала в подъезд.

Дверь с грохотом захлопнулась, и Герасимов внезапно очнулся:

– Ну что ж, ты сделала свой выбор…

– Напилась с утра, алкоголичка, – кивнула с презрением в сторону Сони полная дама в красивом кожаном пальто. – Выселять таких надо из города, чтобы приличных людей не пугали.

Соня подняла на нее красные, воспаленные глаза, оттененные черными кругами:

– Я вам чем-то помешала?

– Потаскуха!!! – неожиданно тонким голосом завизжала толстуха. – Она меня оскорбила! Нет, вы только на нее посмотрите! Морда еще с утра не протрезвела, а туда же лезет…

Соня опустила голову и пошла прочь как можно быстрее. Привлеченные громкими криками уже стали собираться прохожие. Дама выразительно закатывала глаза, продолжая показывать в сторону Сони.

– Потаскуха! Да таких убивать надо! – не унималась женщина.

Соня свернула в первый попавшийся дворик и прислонилась спиной к дереву. Вся прошедшая ночь напоминала третьесортный фильм ужасов. Ко всем предыдущим радостям жизни, выйдя из больницы, Соня обнаружила, что у нее не осталось денег на обратную дорогу.

Спустя час, окончательно замерзнув и давясь непрерывным кашлем, она наконец-то добралась до злосчастной стройки, граничившей с ее домом.

До квартиры оставалось минут десять, когда Соня осознала, что проходит мимо дома Юриных родителей. Силы были на исходе, она чувствовала, что сильно простудилась и уже поднимается температура. Но Герасимов исчез, и выбора не было. Тяжело вздохнув, Соня открыла дверь подъезда и зашла внутрь.

Сначала она долго звонила, а потом в панике начала стучать кулаком в дверь. В доме стояла такая мертвая тишина, что даже слабый удар казался оглушительным.

Через несколько минут, показавшихся Соне бесконечными, за дверью послышались шаркающие шаги и недовольный заспанный голос спросил:

– Кто там?

Это была мать Юры.

«Так она еще спала и спала крепко, – удивилась Соня.