Я скептически ухмыльнулась: насколько я разбираюсь в ситуации, мы на свободе не благодаря, а вопреки хорошему отношению Ульянова. И потом, слабовато у следователя с доказательствами! Однако мужу я ничего не сказала и лишь обиженно засопела. Люськин Саня изумленно уставился на подругу жизни. Как-то сразу угадывалось, что он легко представляет себя в роли третьей жертвы. А что? Двоих мы уже замочили, опыт есть... А где двое — там и третий! Люська свирепо завращала глазами, чтобы усилить впечатление и окончательно подавить волю супруга.

— Не убивали мы Рахиль, пусть не врет! — с отчаянием воскликнула я. — Тетка сама таблеток облопалась! И Соньку не убивали! Если уж на то пошло, то я даже и не знаю, где эти самые тормозные шланги находятся! Ну, хорошо, знаю, только очень приблизительно! — дала я задний ход, заметив сардоническую улыбку на губах следователя. — Да и перерезать их никаких дамских сил не хватит — вон у них какая резина! А к Соньке, между прочим, незадолго до гибели какой-то мужик приезжал на красном «Форде-Проба». Ругались они, вот! А Светка, которая к Венику приезжала, тоже никого не убивала, потому что она и не Светка вовсе, а обыкновенная аферистка. Настоящая Светка вот, — я вытащила из рюкзачка фотографию Светланы и Артема и протянула Ульянову. — А господин Ульянов, вместо того чтобы искать настоящего убийцу трех несчастных женщин, гоняется за ни в чем не повинными девушками и бедным молодым ученым, лишая тем самым нашу несчастную родину будущего блестящего химика! И вот эти трое невиновных, чтобы отвести от себя страшные подозрения, вынуждены сами заниматься частным расследованием...

С самого утра я ничего не ела, если не считать бабы Нюриного чая с вишневым вареньем, поэтому мое красноречие вполне объясняется чисто физиологическими причинами. Люська с Левкой с восторгом слушали мою, несомненно, гениальную речь, готовясь в любую минуту прийти на помощь. Но их помощь не понадобилась. Набрав полную грудь воздуха, чтобы продолжить гневный монолог, я уже открыла рот, как тут Вовка предупреждающе поднял правую руку и торопливо сказал:

—    Не надо. Я понял. Ваши предложения?

Сбитая с мысли, я немного поморгала, срочно соображая, какие именно у меня есть предложения.

—    Не мешай, — смутно молвила я.

—    Чего? — удивился следователь.

—    Того. Ты делаешь свою работу, а мы свою, и наши пути не пересекаются...

Несколько секунд Вовка молчал. Потом отрицательно покачал головой:

—    Ничего не выйдет. Тебя без присмотра никак нельзя оставлять, а то ты ненароком точно кого-нибудь завалишь. Постольку поскольку этим делом занимаюсь я, то постановляю: с этой минуты Зайцева Евгения Андреевна, Хохлова Людмила... как тебя по батюшке?

—    Васильна... — пропищала Люська.

—    Ну да, я помню. Хохлова Людмила Васильевна и Авакян Лев Гамлетович отстраняются от расследования и заключаются под домашний арест сроком на трое суток...

—    Но... — я попыталась опротестовать несправедливое решение следователя, но он движением руки велел мне замолчать и продолжал:

—    Я не собираюсь лишать нашу многострадальную родину блестящего химика и двух гениальных дизайнеров. Если вдруг вышеперечисленные граждане нарушат данное распоряжение, то к ним будут применены более суровые меры пресечения. Я доступно излагаю?

Поверить в происходящее я была не в силах. Как! Этот Пиночет, как точно выразилась Люська, запрещает мне заниматься моим любимым делом?! Я же не могу все бросить на полпути!

Зазвонил Вовкин мобильник.

—    Ульянов, — официально ответил следователь.

Неизвестный абонент довольно долго что-то говорил, и Вовкино лицо еще больше посуровело.